— Всесоюзную известность и любовь Вы получили после выхода фильма «Трактир на Пятницкой». Пашка-Америка в Вас живёт до сих пор?
— После этой картины на меня, действительно, обрушилась слава... Как говорится, человек проснулся знаменитым. Но в силу воспитания, данного родителями, за что я им безумно благодарен, не позволил себе почивать на лаврах и злоупотреблять популярностью. А слава, да, «преследовала» — узнавали на улице, получал письма от девушек, похвалы... Но это как-то прошло мимо. У меня ощущение, что я всё время работал, чем-то занимался и не отвлекался на внешнюю «мишуру»... И сейчас продолжаю просто работать, не оглядываясь на какие-то достижения, хотя они, конечно, приятны.
Что касается образа Пашки, то человеческими качествами он мне близок. Ведь в нём есть ответственность, верность слову, определённая порядочность, некий кодекс чести, внутреннее благородство. А насчёт хулиганства... Это понятие ёмкое. Оно заложено и в природе актёра. И мне не чуждо. Как артисту без этого?! Дух авантюризма, свободолюбия важен.
— Вам довелось играть императора Николая II дважды. Образы отличались, или была какая-то единая канва?
— Перед режиссёрами стояли разные задачи, и были разные художественные подходы. У Виктора Титова в сериале «Жизнь Клима Самгина», в котором меня первый раз утвердили на эту роль, чему, кстати, я очень удивился, фигура Николая II — символ верховной власти, образ самодержавной России. Режиссёр хотел показать Государя. Считаю, что у нас получилось, хотя текста у моего героя практически не было, только отдельные эпизоды. Поэтому как таковой роли, над которой можно думать, там нет.
А вот работа у Глеба Панфилова в сериале «Романовы. Венценосная семья» — для меня большое и серьёзное событие, которое изменило отчасти моё мировоззрение. В этой роли уже была личностная окраска образа российского императора, его человеческие качества и переживания. Глеб Анатольевич — целая эпоха в кинематографе, у него множество открытий в нашем кино.
Прекрасный подбор актёрского состава, содержание картины, её глубокий художественный смысл сделали историческое полотно значимой страницей моей биографии.
— Не могу не спросить о роли Мастера в сериале Владимира Бортко.
— Интересная работа. Но мне кажется, что вокруг «Мастера и Маргариты» было немало выдумок относительно какой-то мистики, которая, конечно, расширила границы романа Булгакова. Мнение о том, что там есть что-то бесовское, на мой взгляд, надуманное. Не уверен, что Михаил Афанасьевич преследовал цель переписать или что-то добавить, или как-то переосмыслить содержание такой вечной книги, как Евангелие. Автором был найден свой способ поговорить с читателем о том, о чём ещё никто не говорил или говорил по-другому. Булгаковский язык — особое свойство таланта, гения автора, он делает роман таким интересным для читателей. Это авантюрная история, которая — на века и достаточно глубока по своему содержанию.