В отношении немцев Куропаткин предсказывает, что в случае войны с Германией они не только не будут содействовать в войне, но и не следует «рассчитывать на спокойствие в западных губерниях России». Вывод таков: «те немцы, которые кормятся в России, наживают состояния и в то же время своей родиной считают Германию, усилить русское племя, очевидно, не могут». Однако обрусевшие немцы полезны для России. Они вносят в порученные им дела «порядок, точность и деловитость». Любопытно наблюдение, почему немцы и на рабочих должностях более конкурентоспособны, чем русские. «Немцы превосходят нас сплочённостью, дисциплиной, взаимной поддержкой, привычкой к порядку. Их работа оказывается производительнее по меньшему числу праздников и более равномерному, чем у русских, употреблению спиртных напитков».
Отдельно отмечены армяне: «Не довольствуясь огромной ролью в торговле на Кавказе, армяне перенесли свою деятельность на юг России и в Туркестан». Наибольшую прибыль на начало XX века в Средней Азии давали хлопок, а также транзитная торговля с Персией. И это, по непосредственнымтуркестанским наблюдениям Куропаткина, оказалось в армянских руках.
Упомянуты им также латыши, эсты и финляндцы. Основная проблема не столько в их нелояльности, как считает Куропаткин, сколько в порочной политике российского правительства по отношению к русским на северо-западных территориях. Малое число школ, недостаточное внимание к расширению сферы употребления русского языка, малое попечение о защите интересов русских в Прибалтике и Финляндии привели к тому, что «в России финляндец может быть министром и командующим армией, но в Финляндии русский не сможет занять должности даже полицейского пристава».
Что ослабляет русских
Куропаткин перечисляет много факторов и причин: от природы и характера почв до малоземелья и недоступности кредитов. Важнейший вывод по обзору внутренней слабости России у него таков: «Бюрократизм в России к концу XIX века получил чрезмерное развитие и значение. Заменив национальную политику во внешних делах политикой общеевропейской, в России и внутреннюю политику вели без соображения с нуждами русского племени».
Отсюда упадок центральной, коренной России, условия жизни в которой уже к началу XX века стали уступать тем жизненным благам и возможностям, которыми пользовались ранее присоединённые к России народы.
Неудивительно, что сепаратизм, который Куропаткин называет «сепаратные стремления различных народностей, даже незначительных», оказался перед мировой войной на подъёме. И никакого отпора этому сепаратизму со стороны властей не оказывалось.
Бюрократы взяли на себя развитие двух наиболее доходных статей народного хозяйства: железные дороги и монопольную водку. Куропаткин отмечает, что в отличие от соседних государств железнодорожное хозяйство «идёт плохо, но продажа питий процветает за счёт ослабления сил и здоровья русского населения».
И опять фактор внешней политики, которой по факту управляли западники. По выстраданному мнению Алексея Николаевича, в XIX веке русскому племени пристало отдохнуть и собраться с силами. Вспомним знаменитое «Россия собирается» от циркулярного письма канцлера Горчакова. Но нет. «Россия была привлечена к исполнению новых задач по устройству, успокоению и усилению разных государств Европы и освобождению христианского населения Балканского полуострова от власти турок». Все эти действия Куропаткин отнюдь не связывает с целями русской национальной политики. Он уверен, что проведённые войны и мобилизационные мероприятия прямо противоречили интересам России, а действия правительства внутри страны были продолжением порочного внешнего курса. Если империя — это вопрос желудка, способного переварить и извлечь выгоду от новых приобретений, как этот вопрос ставился в Британии, то власть России поступала ровно наоборот во внутренней политике. «Русскому племени свойственно отсутствие гордости перед побеждённым, великодушие, отсутствие подозрения и недоброжелательства к нему. Правительство, пользуясь этими качествами русского племени, не только не извлекало из завоёванных русской кровью местностей ресурсов для возвращения русскому племени хотя бы части принесённых им жертв, но наоборот для устройства завоёванных окраин извлекало средства из того же ослабевшего русского племени».