— Блокада Катара влияет на расклад сил в сирийском конфликте?
— Я бы сказал не столько блокада, сколько результаты развития событий на поле боя в Сирии, где, и это совершенно ясно, скоро будет положен конец ИГИЛовцам. Хотя не разделяю полностью оптимизма наших военных, заявляющих, что разгром уже завершился. Противостояние будет продолжаться. И главная причина в том, что мы не нашли общий язык с американцами. А им всегда будет интересно поиграть на существовании враждебных сил, чтобы как-то зафиксировать свои интересы. То, что сейчас происходит в Дейр-эз-Зоре, в Ракке, — это как раз из той оперы.
Поэтому, когда говорят, что надо налаживать контакты с «Братьями-мусульманами», я не согласен. У нас не может быть ничего общего. Это не те люди, с которыми можно иметь нормальные отношения. Они прямые агенты, которые выполняют указания. Надо договариваться с теми, кто даёт эти самые указания, налаживать отношения с американцами.
Катар оказался, на мой взгляд, жертвой политики, которую он проводил под давлением спецслужб Соединённых Штатов. Не думаю, что у него были собственные задачи по Сирии, Ливии, Саудовской Аравии и Эмиратам.
— То есть, Штаты сдали своего партнёра Катар ради Саудовской Аравии?
— Не совсем сдали. Они балансируют. Глобальные интересы Соединённых Штатов — не допускать каких-то безвозвратных отношений, когда уже Рубикон пройден. Задача, судя по всему, была немножко подавить на Катар, сделать его более послушным, управляемым и заодно саудитов удовлетворить, потому что они обещали выделись США 700 миллиардов долларов, но миллиардов дали Дональду Трампу сразу вместе с золотой саблей.
— Это намного больше того, что фонд Катара вложил в Россию.
— Да. Поэтому, конечно же, не в интересах США сегодня чрезмерное обострение между Катаром и Саудовской Аравией. Наши интересы с американскими здесь совпадают. Не будет Россия подталкивать Катар к выступлению против США, за какой-то военно-политический союз с Ираном и Турцией.