КРИПТОВАЛЮТЫ - КРОВЬ НОВОЙ ЭКОНОМИКИ?
Биткойн, эфириум, риппл, дэш и тысяча других названий — не что иное, как цифровые деньги, перевернувшие с ног на голову традиционные представления о базовых механизмах работы финансовой системы. Эта совершенно неизвестная ранее «валюта» неожиданно для всех ворвалась на финансовое поле и потеснила реальные деньги. Пока незначительно для глобальной системы, но достаточно, чтобы происходящие с ней события оказывались в топе новостных лент.
Текст: Екатерина Борисова, Василий Колташов
НОВАЯ ЭРА ДЕНЕГ
Капитализация рынка криптовалют сейчас составляет 0,002% от глобальной денежной массы в наличной форме и на банковских счетах. Но, тем не менее, роль биткойна в мировой экономике обсуждается на уровне глав государств и основных финансовых регуляторов. Своё мнение на этот счёт высказала даже глава МВФ Кристин Лагард, заявив, что игнорировать криптовалюты «неразумно» и рекомендовала банкам не сдерживать инновации.
Основной вопрос, который государственные мужи пытаются понять, — являются ли криптовалюты угрозой государству? Согласно классической теории денег ответ однозначен — да, являются. Не зря же в истории государства, как института власти, в отношении денег существует лишь один основной вектор развития — уничтожение альтернативных валют и защита монополии на выпуск собственной.
Однако, что касается криптовалют, всё оказывается далеко не так однозначно. Правительства некоторых стран действительно видят в цифровых деньгах угрозу и запрещают всякие манипуляции с ними (к примеру, Бангладеш), но в большинстве стран развитого мира отношение к криптовалютам вполне терпимое, кое-где дружественное, хотя и одновременно настороженное. В Японии с апреля 2017 года криптовалюты стали законным платёжным средством. В городах Нью-Йорк, Лондон, Цюрих, Франкфурт, Париж, Амстердам, Брюссель и Сеул они принимаются к оплате во многих кафе, аэропортах и магазинах. Где-то за биткойны можно даже купить недвижимость.
Что же происходит, и как это стало возможно?
ФИЛОСОФИЯ КРИПТОЭКОНОМИКИ
Появление криптовалют не вписывается в привычную экономическую модель, поэтому большинство финансистов и экономистов критично оценивают будущее этого нового мирового явления. Так, глава банка JPMorgan Джеймс Даймон назвал биткойн «мошенничеством». Но блокчейн, как технология, лежащая в основе криптовалют, тем не менее, всё активнее берётся на вооружение крупнейшими корпорациями для продвижения собственных услуг. При таком раскладе встаёт вопрос, что окажется более жизнеспособным — классические экономические модели с иерархичными структурами или блокчейн, как одноранговая сеть с его производными — IС0, криптовалютами и смарт-контрактами?
Сторонники блокчейна видят в нём переход к следующему после капиталистического экономическому укладу и новой системе управления. Ими ставится под сомнение факт наличия у государства права на безальтернативный монопольный выпуск денежных средств. «Потому что, — как пояснил МР интернет-омбудсмен Дмитрий Мариничев, — денежные средства обслуживают государство, а государство обслуживает интересы конкретного назначенного или выбранного бенефициара в этой системе. Появившийся класс новаторов начинает требовать полномочий, как класс рабочих 100 лет назад. И его не волнует иерархичность системы: есть информационная среда, представляющая сеть передачи данных (интернет), и технология (блокчейн или биткойн, как криптовалюта), которая позволяет имитировать ценность и передавать «валюту» от одного информационного человека к другому без участия посредника — государственной надстройки. Блокчейн подразумевает отторжение функциональности в пользу общества».
По мнению апологетов блокчейна, в недалёком будущем иерархичная структура государства трансформируется в плоскую систему, и процесс уже не остановить. Это приведёт к новому формату общества, который соответствует новым социально-экономическим укладам. Их специфика, по словам Д. Мариничева, в том, что люди, входящие в класс новаторов, заключают между собой кратковременные творческие союзы, чем-то похожие на акционерные общества, но в информационной среде. Они делают общее дело, получают дивиденды и «разбегаются». Криптовалюты позволяют быстро эти смарт-контракты формировать. Таким образом, «люди вступают в экономические отношения не как работодатель и работник, а как два человека со своей ценностью, которая взвешена на бирже. Они прописывают свои взаимоотношения на будущее в электронной форме путём выпуска собственного токена, новой сущности», — пояснил интернет-омбудсмен.
Всё это весьма любопытно. Но нельзя упускать из виду правовую сторону денежного оборота. В далёком прошлом в точности по формуле «права не дают, права берут» государство взяло себе право денежной эмиссии и контроля за обращением. И хотя против были многие, с ними разобрались жёстко. Ныне под прикрытием новой философии под государственную монополию подводится мина. В работу вовлечены миллионы людей. Причём количество участников процесса постоянно растёт.
ПРИЗРАК БРОДИТ ПО ЕВРОПЕ — ПРИЗРАК... БИТКОЙНА
На сегодня у госструктур появляется понимание, что криптовалюты стали данностью, и, учитывая специфику механизма, на котором они работают — блокчейн, просто их запретить в любом случае не удастся. Законодательными запретами лишь можно лишить эти валюты легального статуса и загнать их в тень. Но, как говорится, если нельзя запретить, то можно возглавить. И именно над этой задачей работают правительства стран, осознавших неизбежность существования появившихся из математических алгоритмов и человеческой мысли денег.
А пока чиновники пытаются разобраться, что же это всё-таки за явление, самая известная криптовалюта — биткойн пробила потолок в 20 тысяч долларов и, несмотря на разные потрясения, осуществляет коррекцию, но не рушится. Более того, его цена на локальных биржах может взлетать значительно выше мировых котировок. Так произошло в Зимбабве в начале ноября 2017 года. Тогда курс биткойна на единственной местной торговой площадке превысил 13,5 тысяч долларов, когда на мировых биржах он торговался в диапазоне 7200—7300 долларов.
Зимбабвийская ситуация показательна тем, что здесь недоверие к деньгам, эмитируемым властями, достигло почти максимума. В обществе проявилась потребность в надёжной валюте, независимой от решений чиновников. А дело в том, что до перехода к бумажным и электронным денежным знакам (особенно ранее XX века) государство было ограничено в эмиссии имеющимся в наличии золотом и серебром. Конечно, злоупотребления эмиссией ассигнаций были часты, но всегда можно было фиксировать свой доход в звонкой монете. Роль современного майнинга выполняли золотые прииски и серебряные рудники. Например, участие в золотой лихорадке сделало богатыми немало старателей, которые вытаскивали своё состояние из земли, как современные майнеры тянут его из электронных устройств. Участники этого, во многом странного (не умножающего общественно значимые блага) процесса одинаково уверены в одном: добываемая ими ценность имеется в ограниченном объёме и не может возникать просто так по решению какого-либо центрального банка.
В чём же сила биткойна и других популярных криптовалют? В отличие от традиционных фиатных денег, которые до Бреттон-Вудского соглашения были обеспечены золотом, а потом экономикой и мощью государств, и это формировало базовый актив — доверие населения, криптовалюты обеспечены лишь доверием населения, базирующемся на своеобразном доверии населения. Бред? Да. Но бред, который работает! Более того, некоторые удавшиеся атаки хакеров, укравших из кошельков крупных держателей огромную сумму эфириума, что в итоге привело к хардфорку этой криптовалюты; хардфорк биткойна из-за идеологических разногласий среди его сторонников; запрет Китаем IСО, а затем и законодательный запрет работы китайских криптовалютных бирж вызвали некоторую лихорадку на рынке, но в целом не подорвали доверие людей к этому финансовому инструменту. Почему?
В Зимбабве ценность виртуальных денег растёт из-за катастрофического обесценивания местной валюты в результате экономического и политического кризиса. В благополучных странах ситуация иная, хотя и там ощущается неопределенность и нажим налоговиков на «маленького человека». Основное достоинство ныне существующих цифровых денег в их неподконтрольности государственным структурам и, при желании, в анонимности использования. Президент Европейского центрального банка Марио Драги открыто признал, что его финансовое учреждение не имеет возможностей регулировать криптовалюты.
Некоторыми экспертами феномен биткойна также объясняется желанием различных финансовых групп уйти от гегемонии доллара, ставшего резервной валютой для многих стран мира.
Сегодня криптовалюты — это синоним свободы и анархии. Они позволяют перекинуть из любой точки земного шара в другую точку любую сумму денег без финансового надзора и налогов. Пока не создана законодательная база и не продуманы рычаги влияния, криптовалюты — безопасный рай не только для криминала, но и для инвесторов, уставших от тотального контроля государства. Кроме того, большая волатильность этого актива с преимущественной тенденцией к росту позволяет хорошо на нём зарабатывать, хотя остаётся и вероятность больших потерь в случае появления очередных негативных новостей. А они будут следовать по мере того, как государства начнут определяться со своим отношением к этой малопонятной обывателю производной цифрового мира и вводить соответствующие регулирующие нормы.
ГОСУДАРСТВО ПРОТИВ АНАРХИИ
Базовый вопрос, который для этого необходимо решить, — чем являются криптовалюты — платёжным средством, финансовым инструментом или товаром? В зависимости от определения меняются и законодательные подходы к контролю за ними.
В нашей стране отношение к биткойну и кО со стороны государства пока не сформулировано, а, следовательно, и законодательная база отсутствует. Ясно одно, расплачиваться криптовалютой в магазинах у нас нельзя, так как в России запрещено хождение нелегитимных денежных суррогатов. Однако, несмотря на это, в некоторых российских кафе всё же принимают криптоденьги, но между продавцом и клиентом происходит не процедура покупки, а процесс обмена услуги на биткойн или эфириум. В идеале это должно сопровождаться договором мены (иначе можно вызвать нежелательный интерес со стороны правоохранительных органов). В данном случае криптоденьги ничем не лучше коллекционных марок, значков или детских коллекционных фишек. То есть де-факто виртуальные деньги у нас являются средством обмена и накопления, хотя официально нигде это не прописано (а, значит, вышеперечисленные операции с криптовалютой могут неожиданно оказаться под запретом).
В США криптовалюты определены, как форма цифровой собственности. Они являются товаром для спекулятивных игр на биржах и брокерским инструментом. В соответствии с этим и оформлены законодательные нормы, применяемые к цифровым деньгам, крипто-валюты приравнены к ценным бумагам. Интересно, что в Великобритании майнинг законодательно оформлен как ведение домашнего хозяйства, если его масштабы не выходят на уровень промышленного производства. С 1 октября 2017 года криптовалюты в Китае тоже приобрели официальный статус и стали «виртуальной собственностью» и «виртуальным активом». Ими можно владеть и распоряжаться, но, очевидно, за пределами китайских бирж.
Принятые в США и Великобритании решения не случайны. О чём бы ни мечтали приверженцы криптовалют, государства стремятся оставить их в позиции товара, не дав стать средством платежа. В этом качестве криптовалюты опасны для финансовой системы не более, чем ценные бумаги (включая бумаги на драгоценные металлы).
Несмотря на то, что в названных странах биткойны имеют оформленный статус, государственное регулирование в сфере виртуальных валют находится в процессе становления. В марте 2017 года Европарламент заявил о необходимости создания баз данных, в которых адреса криптовалютных кошельков будут привязаны к конкретным лицам, и подготовил соответствующий законопроект, в котором говорится, что, с точки зрения Европарламента, «виртуальные валюты не должны быть анонимными». В случае одобрения закон разрешит обработчикам финансовой информации делиться ей с другими органами.
В сентябре 2017 года китайские регуляторы потрясли крипторынок запретом проводить IСО (операции первичного размещения токенов криптовалют), мотивировав этот шаг защитой частных лиц от финансовых мыльных пузырей. И здесь — прямая отсылка к лопнувшим пузырям доткомов (высокотехнологичных компаний, ведущих свой бизнес через интернет). В марте 2000 года произошло обвальное падение индекса этих компаний на американской бирже акций NASDAQ Composite. Тогда выжили только те компании, чья стратегия оказалась продуманной и верной (например, Amazon или eBay). Сотни остальных обанкротились. Пузырь доткомов образовался в результате неоправданно высокого взлёта цены акций интернет-компаний, что многими аналитиками объяснялось наступлением эры «новой экономики», но оказалось подкреплено лишь рекламой и большими кредитами, а не эффективными бизнес-проектами. Доверие к ценным бумагам высокотехнологических фирм, связанных с предоставлением услуг через интернет, оказалось утерянным. Это может произойти и со множеством IСО и выпускаемыми ими криптовалютами. Чтобы избежать такого сценария, в США IСО были приравнены к IРО, что распространило на них законы и требования, применяемые к публичному размещению ценных бумаг. Туже стратегию выбирает Канада.
Нынешний взлёт курса криптовалют во многом напоминает недавний рост цен на золото, прозванное «бумажным золотом», поскольку мало кто из инвесторов проявлял интерес к тому, чтобы его потрогать. Материальная сущность золота значения не имела. Его можно было «добывать» на бумаге, поскольку продавалась лишь фиксируемая информация о нём. В 2005—2008 годах золото быстро росло к доллару. Процесс ускорился в 2008 году на волне общей спекулятивной активности, но в конце года цена металла упала. Однако это было лишь начало «золотой лихорадки». Сначала кризис, а потом оживление рынков привели к взлёту золота с 761 доллара (ноябрь 2008 года) к 1773 долларам (август 2011 года) за унцию. А потом опять последовало падение, хотя и теперь золото торгуется в районе 1280 долларов за унцию.
В современных реалиях роль золота играют криптовалюты, но их рынок мало прозрачен. Потому спекулянты имеют интерес к устранению нерыночных рисков, то есть к упорядочиванию процесса.
Общая тенденция такова, что анархии в сфере криптовалют пытаются положить конец. Но появляется новая тема, которую начали активно прорабатывать национальные и международные институты власти — создание государственных и даже международных криптовалют (эмиссия которых контролируется пулом государств).
Китай приступил к созданию криптоверсии юаня, а в СМИ появились предположения, что именно этим вызвано закрытие китайских криптовалютных бирж. В США активно обсуждается инициатива Федеральной резервной системы создать FedCoin — цифровой вариант американского доллара. Евросоюз тоже изучает возможность создания европейских цифровых денег. Правда, президент ЕЦБ критически высказался о предложении эстонского проекта e-Residency создать национальную эстонскую криптовалюту под названием Estcoin.
Страны БРИКС не исключили возможность выпуска криптовалюты стран — участниц объединения. Цель — создать альтернативу доллару США.
Россия не остаётся в стороне. О решении создать крипторубль недавно заявил глава Минкомсвязи Николай Никифоров. Он отметил, что крипторубль будет невозможно «майнить», и все операции с ним будут облагаться 13 % налогом на доходы физических лиц. Никифоров пояснил, что, скорее всего, это будет закрытая модель с определённым объёмом регулируемой эмиссии.
К технологии блокчейна, которая позволяет не только создавать криптовалюты, но и смарт-контракты, и в целом к распределённой системе передачи и хранения информации, которая может быть открытого и закрытого типа, проявили повышенное внимание крупнейшие центробанки мира. Виталик Бутерин, создатель эфириума, спрогнозировал, что эта технология может заменить в будущем Visa, MasterCard и другие централизованные платёжные системы. Прогноз выглядит логичным. Загадкой остаётся лишь возможная роль государств в этом процессе. Проекты создания государствами своих криптовалют имеют один недостаток: не видно разницы между эмитируемым центральным банком денежным знаком и эмитируемым им же «криптовалютным» денежным знаком. Проблемой остаётся и стремление властей персонифицировать счета, облагать средства на них налогом и приобщать всё это к делу контроля над личными финансами граждан. С точки зрения самих граждан, такие «криптовалюты» оказываются бессмысленными, а сохранение в руках отдельных государств их эмиссии ставит между ними и обычными деньгами знак равенства. Подобные решения государства явно не смогут преодолеть анархию и недоверие и вряд ли будут так уж интересны участникам крипторынка.
Новые, связанные с государством крипто-валюты должны иметь серьёзные отличия от прежних денежных знаков. Например, эмиссия их должна быть распределённой, если не по гражданам, то по членам коллегии сотрудничающих центральных банков, что даст новую мировую валюту. Эффект от такого решения может быть столь значительным, что исчезнет смысл в национальных валютах. Однако подобный шаг (к примеру, возможный в рамках евразийской интеграции) не победит нелегальные или полулегальные криптовалюты, если граждане не будут ощущать защищённость своих средств. А в условиях коммерциализации социальной сферы и роста налогов, они скорее имеют обратный интерес.
РОССИЙСКАЯ СПЕЦИФИКА КРИПТОВАЛЮТ
В России согласованной позиции в отношении криптовалют пока не выработано. Подходы официальных лиц к этой теме отличаются кардинально: от признания необходимости возглавить мировой майнинг биткойна (вице-премьер Юрий Трутнев, глава Сбербанка Герман Греф) до сравнения всей криптовалютной истории с финансовыми пирамидами (глава Минэкономразвития Максим Орешкин). Признаки последней, надо признать, имеют место.
Глава ЦБ РФ Эльвира Набиуллина категорически против легализации криптовалют, как денежных суррогатов, замещающих рубль, то есть как средства платежа. А её первый заместитель Сергей Швецов заявил, что «Россия перекроет доступ к сайтам, принадлежащим биржам и торговым площадкам, предлагающим криптовалюты типа биткойна». Это явно указывает на готовность государства защищать свою денежную монополию, но не является решением.
Надо признать, что имеется серьёзный кризис денежной системы в мире. Он есть и в России. И власти не имеют решения и даже не вполне осознают: криптовалютный бум — не только следствие развития технологий, но и результат проблем в официальной денежной системе, одна из которых — девальвационные волны, от которых граждане ищут надёжной защиты.
Министр финансов Антон Силуанов оценивает виртуальные валюты, как финансовый актив, подлежащий соответствующему законодательному регулированию (как сделали США, ЕС и Китай) с обязательной регистрацией заинтересованных покупателей. Развивая мысль о недопущении к торгам частных лиц, озвученную ранее замминистра финансов Алексеем Моисеевым и испугавшую всё российское криптосообщество, Силуанов заявил, что физических лиц возможно допускать к организованным торгам, но тогда покупки должны быть регламентированы и идентифицированы, а расчёты в криптовалютах должны находиться под контролем «соответствующих органов». Как было объяснено, делается это с целью ограничить возможности участников рынка для отмывания средств через криптовалюты. К этому следует добавить лишь одно: физические лица сами допустили себя к процессу (включая эмиссию), что, в сущности, составляет революцию.
Президент «Ростелекома» Михаил Осеевский сдержанно относится к перспективам криптовалют и сравнивает их с фантиками, которые имеют ценность для узкого круга лиц. Это во многом верно, но круг этот непрерывно расширяется.
Интернет-омбудсмен Дмитрий Мариничев убеждён, что за криптовалютами будущее. Как он считает, в России нужно поощрять движение бизнеса в сторону майнинга и поддержание открытых общественных реестров для всего мира. Пользу виртуальных денег для России он видит в «оцифровке» нефти и газа: «Нам нужно перестать продавать нефть и газ куда-то за рубеж, потому что из них делают энергию, а из энергии производят информационные вычисления. Мы можем оставить всю структуру вычислений, а, другими словами, поддержание цифрового мира на территории нашей страны».
С ним согласен полномочный представитель президента в ДФО, вице-премьер Юрий Трутнев. Он предложил занять энергетику Дальнего Востока майнингом цифровых валют. Полпред президента пояснил, что в некоторых районах электроэнергии производится больше, чем нужно, а потому избыток может быть использован для майнинга. «Стоимость криптовалют растёт в геометрической прогрессии, поэтому, почему мы должны стоять в стороне, мне не до конца понятно», — сказал на одном из центральных каналов Трутнев.
К концу сентября 2017 года стало ясно, что позиции наших официальных лиц настолько далеки друг от друга, что единое мнение в ближайшее время сформулировать не удастся. Первый вице-премьер Игорь Шувалов принял решение отложить принятие конкретных шагов в сфере регулирования оборота виртуальных валют. Министерство финансов переключилось на легализацию блокчейна, как механизма оформления данных, «с тем, чтобы информация, которая хранится в блокчейне, имела такую же юридическую силу, как информация, которая хранится сейчас в других формах», — сообщил Моисеев.
В итоге сроки для выработки законопроекта по регулированию криптовалютного рынка в России отодвинуты с октября 2017-го к лету 2018 года.
ПЕРСПЕКТИВЫ КРИПТОВАЛЮТНОГО РЫНКА
Но почему экономически развитые страны не противодействуют развитию криптовалютного рынка? Может быть, потому что пока они не подготовили собственную альтернативу существующим виртуальным деньгам? И как только появятся криптодоллары, криптоюани, криптоевро и даже крипторубль, существующие цифровые валюты будут выдавлены в тень и их хождение окажется вне законодательного поля стран с собственной цифровой альтернативой? Всё явно не так просто. Потому государство и медлит с конкретными мерами, стараясь понять происходящее. А в мире идут сложные процессы: разрушен антикризисный консенсус «Большой двадцатки», государства ссорятся, подорвано доверие к валютам США и ЕС, слабину дали и валюты стран БРИКС. В рамках государств идёт наступление на «неучтённые доходы» граждан, которые отчаянно ищут надёжную форму сохранения своих средств, как от рыночных шоков, так и от чиновников. Взлёт криптовалют произошёл в атмосфере неопределенности и взаимного недоверия рядовых потребителей и политиков. Проблема носит всемирный характер, а «свежий ветер» новых денег выражает вполне консервативную потребность граждан свободно тратить и платить меньше банковских комиссий и прочих сборов.
На этом фоне придуманное для вовлечения в обмен производство новых электронных денежных знаков создало финансовый поток в мир криптовалют. В легендарном биткойне заложен предел эмиссии: валюта должна была возникнуть, вовлечь людей, укрепиться и начать работать в обмене безо всяких фокусов со стороны рынка и центральных банков. Создателю биткойна казалось, что это всех удовлетворит и даст миру устойчивую валюту (как это было наивно). Жажда эмиссии победила благие пожелания. Финансовые игроки увидели новый пузырь и стали надувать его изо всех сил.
Пока можно рассчитывать, что курс биткойна и прочих, завоевавших популярность криптовалют, будет расти. И рождение государственных псевдоаналогов процессу не помешает. Создать же реальный государственный цифровой аналог можно, лишь отказавшись от централизованной эмиссии и учёта денег в обращении, то есть от принципа работы центральных банков. Кто тогда будет контролировать коммерческие банки, и как будет защищена денежная система?
Однако либертарианцы заблуждаются, утверждая, что государству пора на свалку, и что криптовалюты лишний раз это подтверждают. Объединив усилия, центральные банки ряда стран (ЕАЭС, БРИКС или более широкой группы) могут создать новую мировую валюту с прозрачной, строго ограниченной и распределённой денежной эмиссией. Так может возникнуть новая мировая валюта, воплощающая принцип, опробованный на независимых от государства криптовалютах. Этот шаг снимет кризис старых валют, если всё сделать правильно. Но он не устранит независимые криптовалюты и не отменит кризис старой денежной и налоговой политики, который и привёл к рождению криптовалют. Над «рецептами» необходимо думать, тем более, что задача не имеет простого технического решения. Но ведь когда-то не менее сложной задачей было создание государственной денежной системы в мире финансовой раздробленности и неразберихи.
