КУРСКАЯ БИТВА

ПЛАНЫ, ХОД, И ИТОГИ СРАЖЕНИЯ
Летом 1943 года немецко-фашистское командование решило провести крупную наступательную операцию, чтобы вновь захватить стратегическую инициативу. Замысел был таков: мощными встречными ударами из районов Орла и Белгорода окружить и уничтожить советские войска в Курском выступе, а в дальнейшем разгромить нас в Донбассе. Для операции под Курском, получившей название «Цитадель», противником были сосредоточены огромные силы и назначены наиболее опытные военачальники: 50 дивизий, в том числе 16 танковых, группы армий «Центр» (командующий генерал-фельдмаршал Г. Клюге), группы армий «Юг» (командующий генерал-фельдмаршал Э. Манштейн). Состав ударных группировок: свыше 900 тыс. человек, около 10 тыс. орудий и миномётов, до 2,7 тыс. танков и штурмовых орудий, более 2 тыс. самолётов. Важное место отводилось применению новой боевой техники: танков «Тигр» и «Пантера», новых самолётов (истребителей «Фокке-Вульф-190А» и штурмовиков «Хеншель-129»).

Ставка Верховного Главнокомандования поставила перед командующими войсками Центрального и Воронежского фронтов генерал-полковником К.К. Рокоссовским и генерал-полковником Н.Ф. Ватутиным задачу создать прочную оборону на Курско-Воронежском стратегическом направлении.

В течение трёх месяцев (апрель–июнь 1943 года) фронты были укреплены, а в их тылу создан Степной военный округ, переименованный впоследствии в Степной фронт (командующий генерал-полковник И.С. Конев) в составе пяти общевойсковых, одной танковой, одной воздушной армий, трёх танковых, трёх механизированных и трёх кавалерийских корпусов. Центральный и Воронежский фронты имели в своём составе около 1,3 млн. человек. В состав Степного фронта вошли 27-я, 47-я, 53-я общевойсковые армии и 5-я воздушная армия. В распоряжении всех трёх фронтов находилось до 5 тыс. танков и самоходных орудий, 28 тыс. орудий и миномётов. Преимущество в авиации также было на советской стороне – 2,6 тыс. у нас против 2 тыс. у немцев.

ПОПЫТКИ «РЕВАНША» ПРОТИВНИКА НА ПОЛЯХ… СМИ
При абсолютнейшей ясности итогов Курской битвы многими СМИ, в том числе, увы, и российскими, периодически вбрасывались «версии», подрывавшие значение этой победы в умах и душах наивной или изначально ждущей только подобной «инфы» публики. Но куда более неоднозначным является восприятие Курской битвы в разных странах. В Германии, например, наблюдается интересный парадокс, отмечаемый историками. Битва под Курском, несмотря на её масштаб и значение, странным образом не вошла в сознание немецкого народа, как «роковая» битва, в противоположность Сталинграду, память о котором неотступно преследует людей.

С полей сражений перенесёмся на «поля» пропаганды. Хотя вермахт и потерял свою «девственность» ещё в сорок первом под Москвой, но колоссальными усилиями ведомства Геббельса и из-за успеха летней кампании 1942 года немецкого и европейского обывателя удалось уверить, что поражение под Москвой – зимняя передышка, «спрямление линии фронта», перегруппировка, в общем, «не считается».

Тем страшнее был Сталинградский удар, надломивший психику Германии и всех её «вольных и полуневольных» союзников. Отсюда и парадокс сознания: не просто «первое поражение», а перечёркивание надежд на тысячелетний рейх…

Но и объявленный Гитлером общенациональный траур по Сталинграду не отменял существования Германии, наличия вермахта, который ещё надо было победить. Что и было сделано в битве под Курском, благодаря которой произошёл решающий перелом во Второй мировой войне. Это старое советское определение используют в своём лексиконе и немецкие генералы. Г. Гудериан, «Воспоминания солдата»: «Мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя.  С этого времени враг овладел инициативой».

ПОПЫТКИ «РЕВАНША» ПРОТИВНИКА НА ПОЛЯХ… СМИ
При абсолютнейшей ясности итогов Курской битвы многими СМИ, в том числе, увы, и российскими, периодически вбрасывались «версии», подрывавшие значение этой победы в умах и душах наивной или изначально ждущей только подобной «инфы» публики. Но куда более неоднозначным является восприятие Курской битвы в разных странах. В Германии, например, наблюдается интересный парадокс, отмечаемый историками. Битва под Курском, несмотря на её масштаб и значение, странным образом не вошла в сознание немецкого народа, как «роковая» битва, в противоположность Сталинграду, память о котором неотступно преследует людей.

Американский историк А. Бевин: «Разгром под Сталинградом должен был убедить Гитлера, что никакой надежды на благополучный исход войны на Востоке нет. В то же время командование западных союзников поступало настолько осторожно, будто предлагало ему шанс исправить с помощью оборонительных действий многие стратегические ошибки, которые фюрер совершил, опрометчиво наступая. Разумеется, победить в войне Гитлер уже не мог. Однако Германия могла стабилизировать фронт на Западе, если бы фюрер перевёл большую часть своей армии с Востока, чтобы воспрепятствовать десантным операциям англо-американских войск. Перейдя к стратегической обороне на Восточном фронте, не предпринимая там наступательных операций, которые могли поглотить все остававшиеся у немцев ударные силы, Германия могла сдерживать Советский Союз до тех пор, пока все не устали бы от войны. Однако такой поворот требовал бы от Гитлера понимания того, что он совершил ошибки, а этого как раз фюрер сделать не мог. Наоборот, весной 1943 года он начал собирать по крупицам все свои оставшиеся войска, чтобы нанести решающий удар по Красной армии на Курской дуге (...)».

ВТОРАЯ «ТАНКОВАЯ ИСТЕРИКА» ГИТЛЕРА
Прохоровка – величайшее танковое сражение в мировой истории. На начало войны наши легендарные «34-ки» превосходили немецкие танки наголову. Немецкие? Лучшими в вермахте на тот момент были чешские Pz.Kpfw.38(t).

Позволим себе маленькое, но необходимое отступление о качестве немецких танков перед войной.

…11 марта 1938 года по шоссе Мюнхен – Вена Гитлер едет в мирно аншлюсированную Австрию. Завтра долгожданный парад в городе юношеских унижений фюрера. И вдруг он видит стоящие на обочине немецкие танки. Истерика, ругань с генералами. Те говорят: «Мы всех предупреждали: других танков у Германии нет!». На парад в Вену германская техника была доставлена… по железной дороге.

Историками описана вторая крупная истерика Гитлера, из числа связанных с танками – он отказался верить надежнейшим разведданным об уровне производства советских танков на Урале. Из главных наших танкостроительных центров: Харьковский потерян, Ленинградский («Кировский») в блокаде. Спешно эвакуированы Ленинградский – в Челябинск, Харьковский – в Нижний Тагил. Осенью «цеха» – это станки под деревьями, к зиме, параллельно с безостановочным выпуском продукции – появляются крыша и стены. Рабочий день часто 14 часов. В цехах – дети, женщины. Где делали корпуса, рабочим выдавали шахтёрские фонарики (!) – смрад и копоть ограничивали видимость несколькими метрами. Прерывались (реже и короче нынешних «перекуров») только выбежать, чтобы отдышаться.

Производство 1942 года: 24 тыс. 719 танков на Урале и 5 тыс. 496 – во всей объединённой (Гитлером) Европе-1(Берлинской). Не путать с объединенной Европой-2 (Брюссельской). Вот чему фюрер отказался верить.  Похожая история с производством самолётов, «Катюш». Если не это – пример гордости, то интересно, что вообще может быть им?

СОЮЗНИКИ СССР, «ДВОЙНАЯ ИГРА» В ПЕРИОД КУРСКОЙ БИТВЫ
Двойная игра – формально не предательство, не заключение сепаратного мира, но всё же высокая степень цинизма. Подкрепляет эту оценку «Странная война», начавшаяся за 4 года до Курска, в сентябре 1939-го. Во французских СМИ её называли Drôle de guerre (смешная, странная), в американских жёстче Phoney War (ненастоящая война).

Американцы были более решительны. Африканская кампания, высадка на Сицилии, затем на Апеннинах, это – не второй фронт, который требовал открыть СССР, а Черчилль планировал увести центр усилий ещё дальше в «мягкое подбрюшье Европы» до греческого острова Родос. Американец Маршалл, сторонник войны, а не игры, ответил Черчиллю почти грубо: «Ни один американский солдат не умрёт на этом проклятом берегу» (имелся в виду остро Родос).

Сегодня тень этой игры – попытки приравнять к Сталинградской и Курской битвам «великий Эль-Аламейн» в Африке, где даже осьмушечный сравнительно с Восточным фронтом уровень потерь стран «оси» «натягивался» любой ценой.

Есть и неожиданное продолжение темы «Странной войны». Давно известно о великой роли «Кембриджской пятёрки», английских интеллектуалов, аристократов, сознательно перешедших, точнее, вставших на сторону СССР, как настоящего борца с фашизмом. Их тонкая разведработа продолжалась и после войны, но эти детали по понятным причинам раскрываются очень аккуратно. Лишь недавно генерал госбезопасности Валерий Малеванный, в прошлом нелегальный разведчик, поведал некоторые подробности: «Все данные по Курской дуге, а это пять чемоданов секретных переговоров, это броня новых танков, это запасные аэродромы фашистской авиации, это новые типы самолетов… шифры. Доступ к этим секретным сведениям помог на Курской дуге».

Нашей разведке в самый канун провала удалось спасти главу «Кембриджской пятёрки» Кима Филби, вывезти в СССР. Здесь он жил, женился на русской, преподавал. Его вдова вспоминала: «И я, и другие, когда мы Кима спрашивали: «Ким, что самое ценное, что ты сделал для своей новой Родины, для Советского Союза?» – Филби, так и не выучивший как следует русского языка, всегда говорил одно и то же, и с таким большим акцентом: «Прохоровка. Прохоровка. Прохоровка».