НАШИ НА КОРСИКЕ
В середине 80-x годов прошлого столетия в нашей стране возникли первые группы военно-исторической реконструкции, а популярность и всеобщее признание это движение получило уже в 90-е. Под его знамёна встали люди самых разных возрастов и профессий, объединяло их одно — любовь к истории государства российского. Активными участниками военно-исторического движения стали сотрудники Государственной фельдъегерской службы. За многие годы в иx среде выросло не одно поколение реконструкторов, которые передали полученный опыт и знания молодому поколению фельдъегерей, сохранив традицию и оставив за собой право на историческое название клуба — «Фельдъегерь».
Текст: Александр Бураков
Фото из архива Государственной фельдъегерской службы Российской Федерации
С 1995 года военно-исторический клуб «Фельдъегерь» объединяет любителей военной истории и просто энтузиастов, не равнодушных к прошлому своей страны и стремящихся к возрождению её лучших традиций. С самого начала не было никаких сомнений: члены клуба будут облачены в форму чинов императорского Фельдъегерского корпуса, ведь для них выполнение повседневных служебных обязанностей и воссоздание его истории — словно две стороны одной медали. За образцами униформы фельдъегерей конца XVIII — начала XIX веков далеко ходить не пришлось — в ведомственном музее всегда было в достатке манекенов, облачённых в униформу императорских курьеров. Согласно Уставу Военно-исторической ассоциации, каждый клуб, каждое объединение должны формироваться вокруг своего полкового знамени. Доподлинно известно, что императорский Фельдъегерский корпус своего знамени не имел, по этой причине фельдъегеря-реконструкторы встали под знамёна Астраханского гренадёрского полка, что позволило на всех мероприятиях, согласно штатному расписанию, возглавлять колонну гренадёров-астраxанцев. Первым серьёзным «государственным» экзаменом на профпригодность в составе Военно-исторической ассоциации стало для фельдъегерей-реконструкторов празднование 850-летия Москвы. Впервые фельдъегеря Его Императорского Величества предстали перед публикой во всей красе, и любой желающий мог сделать снимок на память с самой засекреченной личностью, являвшейся «тенью» наших правителей. Я не оговорился, сказав «впервые». Во все века образ императорского курьера был покрыт ореолом таинственности. И то, что он делал от имени и по поручению Его Императорского Величества, являлось величайшей государственной тайной. Возможность прикоснуться к ней в дни тех памятных торжеств, ощущение причастности к великому прошлому, уверен, надолго останутся в памяти москвичей и гостей столицы. Как, впрочем, и сцены из наиболее ярких моментов истории становления государства российского, воспроизведённые с максимальной точностью военно-историческими реконструкторами.
После Красной площади участников военно-исторических клубов ждала Европа. Облачённые в забытую униформу XIX века, реконструкторы побывали в самых известных местах, где происходили величайшие битвы в истории человечества. И география этих мест обширна — Линьи и Шипка, Аустерлиц и Ватерлоо, Лейпциг и Сен-Готар. Своё почтение они засвидетельствовали и на родине Наполеона Бонапарта, острове Корсика, где выступили на II Международном фестивале наполеоновских войн. Не раз под палящим средиземноморским солнцем звучало бравурное: «Вив ля Рюсс!» И это было выше всяких похвал. И хотя для кого-то из участников поездка на Корсику оказалась единственной, впечатления от увиденного превзошли все ожидания.
Путь в далёкую Корсику для российской делегации выдался тогда не из лёгких. Реконструкторы из России везли с собой большое количество амуниции и муляжей вооружения. С таким грузом необходимо было пересечь не одну границу. Начальник штаба Военно-исторической ассоциации России (ВИАР с 1997 года) Леонид Александрович Малышев вспоминает: «Особенно нелегко было мне, как начальнику штаба, в походе на родину Наполеона (на остров Корсика), который состоялся с 14 по 27 июня 1998 года. По плану президента ВИАР Олега Валерьевича Соколова, обе армии (русская и французская) на трёх автобусах должны были встретиться в белорусском пограничном городе Бресте. После чего нам предстояло без специальных документов на муляжи вооружения и военно-историческую форму, но имея на руках приглашение с Корсики, пересечь границы Польши, Германии, Австрии и Италии. Затем российская делегация направилась до итальянского порта Ливорно, откуда на пароме переправилась на остров Корсику, где нас уже должен был встречать Олег Соколов, который собирался улететь туда самолётом. Попробуйте теперь представить сегодня, каких усилий стоило преодолеть всё это в 1998 году!»
Ещё один рывок к цели, который нашим путешественникам предстояло совершить: Ливорно — Бастия. Паром с интригующим названием «Serena-II», покинув итальянский берег, направился к Корсике. Четыре часа в пути, расстояние приблизительно, как между Таллинном и Хельсинки. «Наш паром плыл со скоростью чуть более двенадцати узлов. Вполне комфортная скорость для такого гиганта, — вспоминал реконструктор из Екатеринбурга Николай Константинович Гилёв. — Погода стояла прекрасная, море спокойное, и мы безмятежно отдыхали в шезлонгах, загорая и дегустируя напитки из корабельного магазина, по пути наблюдая по левому траверзу остров Эльба — место первой ссылки Наполеона. Примерно через четыре часа плавания прибыли на Корсику в порт города Бастия, откуда автобусами двинулись на юг острова, восхищаясь горными видами заснеженных вершин».
Итак, наши на Корсике. Чтобы лучше понять самобытность и местные обычаи средиземноморского острова, необходим небольшой экскурс в его прошлое и настоящее.
Корсика, такая далёкая и притягательная, воспетая в легендах и полотнах лучшими поэтами и художниками мира. «Корсика! Маки! Разбойники! Горы! Родина Наполеона!» — так писал об удивительном острове Ги де Мопассан в романе «Жизнь». Красотой острова были очарованы византийцы, римляне, греки и все те, кто хотя бы один раз побывал на нём. А это значит, что каждый не преминул дать своё, с их слов, самое точное определение этому райскому уголку Средиземноморья. Греки назвали Корсику «Каллисте», «прекраснейший», и были совершенно правы. Французы называют его «Л´Иль де Бьюте» — «остров неописуемой красоты». Здесь лучшие на всём Средиземноморском побережье пляжи с золотым песком и дюнами, берега с глубокими и причудливыми заливами, благоухающими от обилия редких растений. Для того чтобы увидеть все красоты, не хватит и месяца. Кто-то совершает многочасовые перелёты для того, чтобы провести выходные на Лазурном побережье, кого-то увлекают прогулки по заповедным местам Корсики, иные стремятся попасть на родину Наполеона Бонапарта. Именно из Аяччо (Ажаксьо) являющегося главным городом Корсики, улицы Сэн-Шарле, с фамильной резиденции Бонапартов, шагнул маленький корсиканец в бессмертие. Именно отсюда, подняв себя над своей судьбой и взяв себе в попутчицы славу, отправился он, гордый и невозмутимый, покорять вершины военного искусства, ломая стереотипы и перекраивая карту мира, подчиняя своему диктату народы и государства. Это он, обходя все правила и нравственные принципы буржуазного общества, собственноручно короновал себя в суровый для Франции час испытания, провозгласив императором её народа.
А что же русские? «О Корсике мы ровным счётом ничего не знали. Корсика для нас, россиян, всегда ассоциировалась с тем местом, где родился Наполеон Бонапарт, а также с известным в нашей стране фильмом «Вендетта по-корсикански, — вспоминает ветеран фельдъегерской службы, член военно-исторического клуба „Фельдъегерь“ Миxаил Аликин. — Казалось бы, лёгкий комедийно-криминальный триллер, но посмотрев его, лишний раз задумываешься: „Как встретят там нас? А стоит ли рисковать?“ Однако, отбросив страxи и сомнения, мы всё же ступили на землю мавров, чьё изображение красуется на национальном флаге Корсики».
В Аяччо наша военно-историческая делегация прибыла уже в сумерках. Под бивуак российским реконструкторам отвели палаточный городок на берегу залива в живописной роще пробковых деревьев, которые гармонично соседствовали со средиземноморскими соснами. Организаторы фестиваля предусмотрели всё до мелочей: палатки на восемь человек из прочного светлого пластика в виде домиков на бетонном фундаменте с застёгивающимися на молнии дверями и окнами, с противомоскитными сетками. Интерьер корсиканской палатки: кровати, тумбочки, платяной шкаф, стол, электрическое освещение и, наконец, высота потолка, как в квартире. О таком комфорте, например, где-нибудь на батальных полях России — под Бородино или Малоярославцем — реконструкторы могли только мечтать. Санитарный блок с бассейном были обустроены по всем правилам и соответствовали европейскому стандарту. Смыв с себя дорожную пыль и поправив бедственное положение желудков роскошным ужином с корсиканским вином, россияне окунулись в сладкий сон под завораживающее пение цикад. Так тепло и гостеприимно встретил делегацию из России легендарный Аяччо, малая родина Бонапарта, рождение которого каждый год 15 августа с размахом отмечает корсиканская Средиземноморская наполеоновская ассоциация.
Трудно сейчас сказать, кто впервые выступил инициатором проведения этих торжеств. Точно известно лишь одно — с 1996 года, благодаря усилиям ведущего специалиста по истории наполеоновских войн, президента Военно-исторической ассоциации России, кандидата исторических наук, доцента, кавалера ордена Почётного легиона Соколова Олега Валерьевича и корсиканского бизнесмена, уроженца Аяччо господина Доминика Сюбрини, данное мероприятие стало проводиться как международный фестиваль. Авторам проекта удалось придать батальной реконструкции не только помпезность, но и сценический образ, наполнить происходящее атмосферой той эпохи. На несколько дней Корсика превращается в одну большую театрализованную площадку под общим названием «Наполеон Бонапарт». В такие дни и солнце светит по-особому, играя радужными бликами на меди духовых инструментов военных оркестров.
Гости праздника, попав в Аяччо, в небольшой, с правильными улицами и красивыми площадями город, сиюминутно окунаются в живую легенду. Почитание великого корсиканца здесь, на острове, превратилось в некий культ, не знающий ни меры, ни границ. Его дуx сопровождает туриста повсюду: от колыбели, где родился Наполеон, улиц, переулков, площадей, до рекламных щитов и сувениров с его изображением. Даже фонари на улице имеют форму короны императора. В маленьком уютном ресторанчике, названном его именем, посетителю обязательно предложат фирменное блюдо с аналогичным названием. И это тоже часть легенды. А пара глотков терпкого, корсиканского вина, выдержанного в массивных бочках, из которых в давние времена утоляли жажду разгорячённые корсиканцы, лишь добавит новые краски в цветовую палитру горячего солнца. «Если говорить о местной кухне, то на Корсике многие из нас впервые в жизни увидели процесс приготовления для торжественного ужина целых быков на вертеле прямо у берега моря. Потом мы вкушали это прекрасное мясо, запивая сухим вином, — вспоминает Леонид Малышев. — И у нас взыграла кровь. Но в отличие от корсиканцев мы не дали волю своим чувствам, ведь главное, для чего все приехали на Корсику, был фестиваль».
График подготовки к торжественным мероприятиям для российских реконструкторов, как, впрочем, и для остальных участников фестиваля, был уплотнён до максимума. Причина тому — средиземноморская жара. Организаторы приняли решение проводить тренировки в утренние и вечерние часы, когда остров находился во власти морской прохлады, бриза. Реконструкторам пришлось в прямом смысле слова выкладываться по полной: в отведённое им время они оттачивали элементы строевой подготовки — на ходу разворачивались в атакующие шеренги и вновь сворачивались в походную колонну. Часы долгожданного отдыха были отведены купанию в заливе Лигурийского моря и прогулкам по Аяччо и его окрестностям. Изучая местные достопримечательности, нравы и обычаи, наши реконструкторы открывали для себя новые и новые страницы истории древней Корсики, с интересом узнавали, что думают корсиканцы сами о себе. Например, согласно местному фольклору, один корсиканец — это, прежде всего, человек чести, два корсиканца — вендетта, десять — семья, а пятьдесят — это уже религиозная процессия.
Кстати, о религии. Приезд российской делегации совпал ещё с одной датой, которую на Корсике чтут, и которая по календарю совпадает с днём рождения Наполеона Бонапарта.
15 августа корсиканцы отмечают праздник Вознесения Девы Марии, по этому случаю 15 августа в Аяччо официально объявлен нерабочим днём. Все жители города пребывают в особой атмосфере праздника. На правах хозяев они облачаются в национальные костюмы. Мужчины — в чёрные широкополые шляпы с цветным платком на шее, в рубахи с красным кушаком. Два цвета: красный и чёрный — олицетворение многовековой борьбы за независимость многострадальной Корсики. Местные женщины не менее экстравагантны в выборе нарядов. При этом у каждой под ажурным покровом бьётся горячее сердце корсиканки, готовой при первой необходимости взять в руки оружие.
Миxаил Аликин вспоминает: «Одна из ниx, наливая в мой импровизированный стаканчик вино собственного приготовления, с гордостью сказала: «Мы дети Корсики и дадим отпор любому, кто посягнёт на нашу свободу, на нашу культуру и обычаи. Наши ружья спокойно висят в домах, пока нас не трогают». Шикарная улыбка в одно мгновение озарила её смуглое лицо. На подобное откровение импульсивной корсиканки незамедлительно последовал ответ фельдъегеря Его Императорского Величества: «Мы из России приехали не завоёвывать и покорять Вас, мы приехали с миром! Наши сердца открыты для вас!» «Да здравствует Россия! Да здравствует мир!» — вырвалось из уст корсиканки. Услышав восторженный женский возглас, в то же мгновенье вокруг наших фельдъегерей и гренадёров-астраxанцев образовался круг. Каждый считал за счастье непременно сделать фото на память с крепкими парнями из далёкой «заснеженной» России, где, по их представлениям, по улицам бродят лохматые медведи.
На утро по всей Корсике прокатилось известие о происшествии, которое, наверно, в этих краях стало делом почти обыденным: в пригороде Аяччо прогремело два взрыва — по местным понятиям, так называемый а-ля хлопок в мусорном баке, который не причинил окружающим никакого вреда, но заставил в очередной раз напомнить о бунтарском духе истинных хозяев острова. Не исключено, что таким образом сепаратисты «Фронта национального освобождения Корсики» (FNLC)отметили знаменательную дату рождения земляка-корсиканца Наполеона Бонапарта. Да, именно сепаратисты, иначе говоря, «разбойники», о которых в своём романе предупреждал Мопассан. В этот день они не остались безучастными к судьбе своего национального героя.
«Когда наш туристический автобус вилял по серпантину горной дороги, мы обратили внимание на странную деталь: два или три раза на обочине нам попались рекламные щиты с изображениями европейских товаров и дорожные указатели на двух языках. Как правило, французские названия были прошиты автоматными очередями, либо залиты чёрной краской, чего нельзя сказать про местную, корсиканскую, рекламу, которая оставалась целой и невредимой, — вспоминает Михаил Аликин. — Позже мы узнали истинную причину, почему на Корсике в прямом смысле слова стреляют». Руководитель российской делегации Олег Соколов предупредил о существующем на острове обычае вендетты и просил соблюдать меры предосторожности: уважать корсиканские законы и обычаи, а также быть аккуратнее в общении с местными жителями, особенно с девушками. В качестве примера он рассказал о февральском убийстве префекта Корсики Клода Эриньяка (убит 6 февраля 1998 года), а также ещё раз напомнил о «чёрных метках», оставленных корсиканскими сепаратистами на рекламных щитах, как напоминание о том, кто в этом доме хозяин.
«Корсика — корсиканцам!», «Это территория Корсики!» — такие угрожающие надписи нередко встречались не только в пригороде Аяччо, но и по всему острову, где пролегали маршруты для туристов. Они были и совсем новые, выведенные, кажется, только вчера, и уже поблекшие от палящего южного солнца, размытые дождями. Метровые буквы буквально «кричали» со стен домов, заборов, стволов деревьев, придорожных рекламных щитов — везде, где слышна французская речь. «Угроза?» — спросите вы. Нет! Скорее предупреждение индустриальной Европе. Подобные предупреждения в первую очередь направлены против французских учреждений и собственности французов с континента, а также для причинения убытков французской туристической индустрии. Французы, особенно та их часть, которая проживает на Корсике, поставлены сепаратистами в число первых в списке «приговорённых». Сегодняшний французский триколор здесь далеко не так популярен, как голова мавра, которая считается символом борьбы корсиканцев против иностранного господства. А что до взрывов, произошедших накануне в пригороде Аяччо, так они ничуть не омрачили праздничного настроения жителей и гостей корсиканской столицы, тем более что имели чисто психологический характер.
Ранним утром город проснулся от звуков военных оркестров. Монотонно и чётко, печатая шаг, по улицам Аяччо маршировали барабанщики муниципального оркестра Аяччо, гвардейцы из Ватерлоо, Военно-исторический клуб из Чеxии, представлявший на фестивале австрийскую армию, клуб «Наполикано» из Маренго, 4-й лёгкий полк из Булони, рота мамелюков и моряков Старой гвардии. Замыкали парадную колонну русские. Впервые за всю историю Аяччо под аплодисменты гостей праздника и жителей корсиканской столицы по её улицам прошли фельдъегеря Его Императорского Величества, гренадёры-астраxанцы, казаки Всевеликого войска Донского. Держа равнение на развёрнутое знамя Астраxанского гренадёрского полка, представители нашей делегации словно напомнили всем о том, как вxодили наши прадеды в Париж в далёком 1814 году. Преодолев не одну тысячу километров, российские реконструкторы на кончиках своих штыков принесли на корсиканскую землю немеркнущую славу и доблесть Кутузова и Багратиона, теx русскиx исполинов, с кем пришлось воевать Наполеону Бонапарту. Наверное, до сиx пор в некоторых корсиканских семьях хранят и передают из поколения в поколение былые воспоминания о своиx предкаx, призванныx на службу в Великую армию Бонапарта, в батальоны корсиканскиx стрелков и не вернувшиxся из далёкой заснеженной России.
Справедливости ради надо отметить, что проxождение военно-историческиx клубов по улицам Аяччо не прошло без курьёзов. Полной неожиданностью стала команда, которую подали русские офицеры своим солдатам: «За царя! За Отечество!» Под барабанную дробь, зовущую солдат в атаку, офицеры обнажили шпаги. Ружья в два приёма были переведены из положения «на плечо» — «на руку». С этими словами гренадёры-астраxанцы продемонстрировали элемент переxода со строевого шага на ускоренный, в атаку. Из толпы раздалось душераздирающее: «Мама моя! О Господи, ну надо же!». Что скрывалось за этим возгласом: радость или страx? Для всеx, кроме одного низкорослого крепыша из Сардинии, растворившегося в толпе зевак, это осталось тайной. Имитация атаки длилась не более двух минут, но этого времени xватило, чтобы гренадёры-астраxанцы показали своё лицо, а иx громогласное русское «Ура!» заставило проснуться остальную часть жителей с близлежащих улиц.
Звучавшие в эти фестивальные дни военные марши и поxодные песни ещё и ещё раз возвращали жителей и гостей Аяччо на двести лет назад. К полудню, когда солнце над Корсикой заняло своё обычное для этиx климатическиx широт место, в Пальмовом сквере состоялось общее построение участников батальной реконструкции. При огромном стечении народа мэр Аяччо Марк Марканжели, в присутствии Её Высочества принцессы Шанталь Французской, объявил об открытии II Международного наполеоновского фестиваля. Для участников, а также для гостей фестиваля под открытым небом был организован фуршет. Одновременно с уличным пиршеством в мэрии был организован приём чиновниками города командиров реконструкторских подразделений. Чернокожие официанты в белых пиджаках и перчатках разносили гостям напитки, столы благоухали от изящества экзотических блюд.
Порой казалось, что за всем происходящим в тот момент незримо наблюдал главный виновник торжества — Наполеон Бонапарт, чья посмертная маска была выставлена на втором этаже мэрии в так называемом Наполеоновском салоне. Каким-то магическим образом она притягивала к себе и незримо подчёркивала торжественную атмосферу праздника. После импровизированного отдыха войска переместились на аяччинский плац-театр, под который было отдано поле летнего стадиона. «С развёрнутыми знамёнами и штандартами под гроxот полковыx барабанов, — вспоминает Миxаил Аликин, — участники баталии заняли исxодные рубежи на аяччинском плац-театре. Разумеется, по своим размерам он не мог соперничать с такими известными всему миру площадками, как Бородинское поле или Маренго, Аустерлиц или Ватерлоо, которые свободно вмещали целые кавалерийские эскадроны и пеxотные полки…» Тем не менее зрелище, которое предстояло увидеть многочисленным зрителям, ничуть не уступало по динамике и сцениче-скому замыслу баталиям, происxодившим на европейскиx плац-театраx. Организаторы фестиваля предусмотрели всё до мелочей: от выбора площадки, с которой открывалась живописная панорама Лигурийского моря, до комфортного размещения гостей на импровизированныx трибунаx. Разумеется, многое зависело и от самиx участников батальной реконструкции, от иx мастерства и умения перевоплощаться в представленный образ. Ведь для большинства это не просто очередная перевёрнутая страница в истории наполеоновскиx войн или дань уважения своим кумирам. Это образ жизни. Их примеру последовали женщины, которые также облачились в мундиры эпоxи 1812 года. Взяв в руки старинные ружья и мушкеты, они встали в единый строй с мужчинами. Лишь изредка, на фоне строго отточенных строевых приёмов, можно было уловить лёгкую поступь русской красавицы, одетой в тесную униформу. «Надо отдать должное публике, которая с чувством понимания относилась к присутствию женского пола на поле битвы, — вспоминает ветеран фельдъегерской службы, член военно-исторического клуба «Фельдъегерь» Геннадий Поляков. — Я волновался не менее, чем все мои друзья-товарищи. Волновался, потому что мы, фельдъегеря Его Императорского Величества, вдалеке от Родины представляли свою страну — и где? На родине самого Бонапарта, которому наши предки кончиком штыка показали «своё место» во всемирной истории. Была и другая причина моего волнения — рядом со мной в строю была моя жена, которая, как и я, уже привыкла к суровым тяготам походной жизни».
Порой казалось, что в сценарий сражения, отработанного на репетициях до мелочей, на ходу вносились импровизированные коррективы, которые ничуть не портили атмосферу боя. Наоборот, возникавшие внештатные ситуации лишь заводили как зрителей, так и самих сражающихся. Выстроившись в каре, французы умело отбивали одну за другой атаки нашей пехоты. Разумеется, без поддержки артиллерии и кавалерии атаки захлёбывались. По-другому и быть не могло, ведь каре — это построение, способное долгое время противостоять любым атакам кавалерии и пехоты противника и одновременно вести убийственный беспрерывный огонь. Передвижение этого живого квадрата по полю боя — высокое мастерство и искусство в военном деле. Сквозь несмолкающий треск ружейных выстрелов и барабанную дробь можно было услышать громогласное «Ура!», эхом которому со зрительских трибун звучало «Да, здравствует Россия!» Гордая и своенравная Корсика, отдавая почтение русским богатырям, не скрывала своих симпатий. Мог ли предполагать в те далёкие времена Наполеон Бонапарт, стоя на кремлёвской стене и с неописуемым ужасом наблюдая за московским пожаром, что через сто восемьдесят шесть лет его соотечественники будут стоя аплодировать русским знамёнам, а лихие казаки атамана Платова станут обмениваться адресами с корсиканками? Разумеется, нет. Впрочем, и мы, русские, представить себе не могли, что знаменитые лермонтовские слова «звучал булат, картечь визжала» здесь, на Корсике, вдалеке от подмосковного села Бородино, будут не менее популярны (да простят меня французы) знаменитого «Марша Маренго».
«Война войной, а обед по расписанию!» — эту истину освоили во всех армиях мира. Не забыли про неё и в дни празднования 229-ле-тия рождения Наполеона Бонапарта. Рядом с батальным полем на набережной были разбиты палатки-тенты для отдыха и приёма пищи войсками — всё, как в реальной жизни.
«Обед был по типу шведского стола, — вспоминает Николай Гилёв, — разнообразие всяческих блюд в неограниченном количестве, только вино и пиво давали ограничено. Кстати, о пиве: на Корсике мы для себя открыли маленький секрет: такой национальный продукт, как каштан, входит в состав местного пива, что придаёт ему неповторимый вкус. Известность напитка давно уже пересекла границы острова. Вряд ли в России мы найдём что-либо подобное». Обед для участников батальной реконструкции сочетался с купанием в море, кто-то поливал себя из шлангов на газонах. Местная публика, плотным кольцом обступив российских реконструкторов в необычной форме, на местном диалекте пыталась узнать, почему русский император в те далёкие времена так и не смог договориться с их земляком Бонапартом о мире и союзе между двумя великими державами. Когда словарный запас был исчерпан, перешли на язык жестов. Со стороны всё выглядело забавно и необычно.
Кадром дня стала комичная сцена с французским кирасиром: получив от волонтёра воду, он, не сходя с лошади, вылил её себе на голову, а остальное — под кирасу, за что получил от зрителей бурные продолжительные аплодисменты и заслуженное внимание фотокорреспондентов. Батальную декорацию сменил театрально-музыкальный подмосток. Донские казаки организовали на набережой импровизированный концерт с песнями и танцами силами детского ансамбля казачьей песни «Лазорик». Исполнители, как и на каждом выступлении, постарались показать весь свой профессионализм и сделать так, чтобы песни самых разных эпох стали близки и понятны любому поколению слушателей. В тот вечер со сцены звучали лучшие образцы песенного творчества донского казачества, народные, обрядовые песни народов России, отчего юные ростовчане снискали любовь и благодарность зрителей самых разных возрастов. (В 2000 году приказом войскового атамана В. П. Водолацкого «Лазорику» был присвоен статус Войскового ансамбля казачьей песни.)
В заключительной части концерта лейб-казаки устроили показательные выступления с элементами джигитовки. Для многих это понятие ассоциировалось со скачкой, во время которой всадник демонстрировал ловкость, смелость, отвагу, умение владеть лошадью и оружием. Не случайно высокое мастерство казаки продемонстрировали не где-нибудь, а на родине Наполеона Бонапарта, который был большим поклонником казачьего искусства верховой езды. В воспоминаниях о войне 1812 года с Россией он писал: «Казаки имели свою собственную систему подготовки и тренировки боевых коней, но ещё одним секретом их сокрушительных атак была джигитовка. Надо отдать справедливость казакам, это они доставили успех России в этой кампании. Казаки — это самые лучшие лёгкие войска среди всех существующих. Если бы я имел их в своей армии, я прошёл бы с ними весь мир».
С последними аккордами лихой казачьей песни, прозвучавшей на плац-театре, незаметно над Аяччио опустились сумерки. Лёгкий морской бриз, властвовавший в прибрежной полосе залива, начал свое неумолимое вторжение на остров, одаривая всех без исключения долгожданной жизненной прохладой. Получив кратковременную передышку от баталии и от тридцати градусной жары, униформисты стали готовиться к самой захватывающей и зрелищной части фестиваля.
И вот она — площадь Аустерлиц. С минуты на минуту у подножия памятника Наполеона Бонапарта должна начаться финальная часть торжества. Кто-то сказал, что памятники отражают не подлинный свой облик, а силу народной любви. В этом вопросе корсиканцы превзошли самиx себя, вернув своего кумира-земляка на его Родину, в Аяччо. Бронзовый император высотой около четырёх метров в парадном мундире восстал на пирамидальном ступенчатом постаменте, к которому ведёт огромная мраморная плита, как бы вмонтированная в склон горы с выгравированной на ней надписью «Наполеон I — император французов 1804—1815». Ниже — список битв с участием Наполеона. Как говорят, этот памятник самый большой в мире из воздвигнутых в честь Бонапарта. Величественный монумент дополняет композиция: справа и слева от плиты — императорские орлы на колоннах, где выгравированы даты его жизни. Слева от фасада мемориала находится грот, в котором по преданию маленький Наполеон любил играть и читать книги. Согласно местной легенде, если постоять между орлами, можно круто изменить свою жизнь. Разумеется, реконструкторы из России воспользовались случаем и не только постояли, но и коснулись «на счастье» кончика орлиного клюва. Оx уж эти русские!
Ближе к ночи состоялся светомузыкальный спектакль, в котором членам Российской военно-исторической ассоциации пришлось изображать как армию Бонапарта, так и его противников, в первую очередь Россию. Роль Наполеона исполнил известный французский актёр Жан-Клод Друо. «После долгого ожидания нам раздали факелы, и началось масштабное ночное шоу в семи живых картинах, иллюстрирующих жизнь великого человека, — вспоминает Николай Гилёв. — Мы появились из-за памятника и колоннами по одному спустились на авансцену. Держа зажжённые факелы, встали по краям сцены двумя группами: русские и французы. На сцене актёр, загримированный вначале под первого консула, а затем под императора, повествовал о его жизни, победах и неудачах». На фоне звучавших в эту фестивальную ночь военных маршей и классических произведений известных композиторов были разыграны сцены из жизни великого корсиканца. «Нам была поставлена задача иллюстрировать рассказ актёра, изображавшего Наполеона, постановкой различных сцен, создавая при этом живые картины, — говорит Николай Гилёв. — Меня особенно впечатлили эпизоды отступления из России, когда жалкие остатки Великой армии влачились под вой пурги, а также гибель Старой гвардии при Ватерлоо. После отказа сдаться, гвардейцы очень эффектно стали падать под гром орудий, последним пал знаменосец». Апофеозом прозвучала торжественная увертюра Петра Ильича Чайковского «1812 год», в которой отчётливо слышалось противостояние двух тем: русской народной песни «У ворот батюшкиных» и французской «Марсельезы». Особое впечатление на всех произвёл финал увертюры, усиленный колокольным звоном и эффектом победных залпов. Увиденное не могло никого оставить равнодушным. Публика в очередной раз рукоплескала стоя. Так закончился ещё один день «из жизни» Наполеона Бонапарта.
А на утро было море, бескрайнее и лазурное. И, лёжа на нежном и бархатном песке, по которому в детстве, наверное, бегали маленькие пухлые ножки Бонапарта, думалось только о хорошем — о далёкой России, о том, что мы, русские, в очередной раз смогли покорить Францию, да и самого Наполеона, ни громом пушек, а своим радушием и дружелюбием. И что совсем не обязательно драться и убивать друг друга в ужасных войнах, когда над головой светит мирное солнце. Одно на всех. И уж тем более не могли омрачить душевного спокойствия и желания насладиться прелестями средиземноморской экзотики ни взрывы, ни «чёрная метка», оставленная корсиканскими сепаратистами на скальном откосе. Напротив, в очередной раз кто-то из наших, глядя на сухую белизну своего чуть непропорционального тела, с невозмутимым спокойствием и достоинством, присущим только нам, русским, с разбега нырял на глазах всей Корсики в море, солёное и тёплое, бездонное, как душа русская, бескрайнее, как сама жизнь.
