НА СТРАЖЕ РОДИНЫ, НА СТРАЖЕ АРМИИ
В войсках говорят, что без разведки армия слепа, а без контрразведки — беззащитна. Даже самая тщательно спланированная, подготовленная и разработанная стратегическая операция может быть провалена всего лишь из-за одного вражеского агента, занимающего, предположим, писарскую должность в штабе какого-нибудь фронта.
Текст: Александр Бондаренко
Вспомним, какой неожиданностью оказался для изготовившихся к атаке гитлеровцев массированный контрудар советской артиллерии, нанесённый ранним утром 5 июля 1943 года. В результате немецкие войска понесли чувствительные потери, а их наступление на Курской дуге началось на несколько часов позднее намеченного. Это был совместный успех войсковой разведки, точно определившей время начала гитлеровской атаки, и военной контрразведки, обеспечившей скрытность подготовки артиллерийского удара — и, соответственно, серьёзный провал Абвера.
Вполне понятно, почему военная контрразведка — Особый отдел ВЧК — была создана вскоре после образования РККА, Рабоче-Крестьянской Красной Армии, 19 декабря 1918 года.
К сожалению, про военную контрразведку многое не расскажешь: служба, обеспечивающая безопасность армии, является структурой весьма закрытой. Наиболее известный и, без сомнения, самый яркий период её деятельности — Великая Отечественная война. За эти четыре года военная контрразведка дважды меняла наименование: перед войной это было 3-е Управление Наркомата обороны СССР, с июля 1941-го — Управление особых отделов НКВД СССР, 19 апреля 1943 года был образован легендарный Смерш — Главное управление контрразведки Народного комиссариата обороны СССР. Но как бы ни называлась военная контрразведка, в чьё бы подчинение она ни входила, её главными задачами оставались защита армии от разведывательных устремлений противника и обеспечение высокой боеготовности войск.
Оперативная обстановка летом 1941 года была сложной. В подтверждение тому — фрагмент из «ориентировки» Управления особых отделов НКВД СССР от 30 августа:
«Из задержанных Особым отделом НКВД 22-й армии Западного фронта 200 человек, вернувшихся из плена, 40 человек на допросе сознались, что они завербованы немецкой разведкой и получили задания шпионского, диверсионного и террористического характера.
Арестованный красноармеец 780-го полка 214-й стрелковой дивизии И.Д. Гончаренко на допросе показал, что, сдавшись в плен 26 июля 1941 г., он был завербован немецкой разведкой и переброшен на нашу сторону для ведения шпионской и диверсионной работы. Гончаренко получил явки к резидентам немецкой разведки, находящимся на нашей территории.
Арестованный 1 августа 1941 г. возвратившийся из плена красноармеец П.П. Николаев на допросе показал, что он был завербован немцами в момент первого его пленения, и за это время дважды передал немецкой разведке сведения о расположении наших частей и их вооружении, ведущих наступление на противника.
В последний раз Николаев получил задание немецкой разведки взрывать мосты и боеприпасы впереди отступающих наших войск.
Арестованный 6 августа 1941 г. возвратившийся из плена красноармеец 449-го полка связи П.В. Щукин на допросе показал, что, будучи завербован немецкой разведкой, получил задание по возвращении в часть завербовать двух красноармейцев, антисоветски настроенных, совместно с которыми распространять среди красноармейцев слухи о неминуемой гибели Советской власти, создавать панику во время боя и вести агитацию за переход на сторону немцев».
«Ориентировка» — это не рапорт «наверх», где можно что-то и приукрасить. В таких документах всё строго соответствует истине.
Сегодня о контрразведке военного времени пишут немало, но многое из написанного не соответствует действительности. В частности, то, что к военным контрразведчикам в войсках было самое негативное отношение. Разумеется, кое-кто и боялся сотрудников особых отделов, однако у большинства военнослужащих эти люди вызывали уважение и доверие.
Ветеран Смерша Иван Лаврентьевич Устинов вспоминал, как в конце лета 1941 года, будучи в одной из частей 16-й армии южнее Вязьмы, он оказался в окружении. В результате бомбовых и артиллерийско-миномётных ударов противника лесной массив, где укрепилось до тысячи бойцов различных подразделений, превратился в бурелом, заваленный ранеными и убитыми. В перерывах между артналётами немцы через громкоговорители предлагали нашим бойцам сдаться, крутили грампластинки с советскими песнями, в основном, «Катюшу». В этом лесу он наткнулся на довольно большую группу бойцов — подавленных, растерянных. Некоторые из них считали, что лучше сдаться, чем вот так ждать смерти. И тогда лейтенант 41-го года выпуска Иван Устинов, невысокий и худенький парнишка, взял командование на себя. «Я сотрудник военной контрразведки, — сказал он. — Сейчас нам предстоит идти на прорыв. Если кто струсит и пожелает сдаться в плен, будет мною самолично расстрелян».
Только представить: лес, где постоянно рвутся снаряды, бойцы, измученные отступлением и отупевшие от усталости, плотное немецкое окружение — а мальчишка-лейтенант требует идти на прорыв. И пошли. Не испугались, а поверили. Потому что за лейтенантом, который был впереди, стоял авторитет военной контрразведки. И прорвались! А этот самый мальчишка дослужился впоследствии до генерал-лейтенанта и в 1970—1973 годах руководил 3-м Управлением КГБ при СМ СССР, советской военной контрразведкой.
Имена героев хранит история. Эти люди сражались с честью, не укрываясь за чужие спины. И умирали достойно, по-солдатски.
3 июля 1942 года, когда советские войска оставляли Севастополь, оперативный сотрудник Особого отдела Черноморского флота младший политрук Павел Силаев во главе группы моряков обеспечивал эвакуацию командования флота с Херсонесского аэродрома. Возможно, в самолёте нашлись бы ещё одно или два места — рядом с особистом была его жена, Прасковья, но оперработник не оставил свою команду. Моряки, последние защитники Севастополя, с боем отступали к морским обрывам. Израсходовав патроны, Силаев поднял руки и пошёл навстречу гитлеровцам. Прасковья шла рядом с ним. Когда вражеское окружение сомкнулось, младший политрук выдернул кольцо у гранаты...
По неполным данным, в боях за свободу и независимость нашей Родины и при выполнении оперативных заданий в годы Великой Отечественной войны погибло более шести тысяч сотрудников военной контрразведки. Генерал-лейтенант Александр Иванович Матвеев, первый заместитель начальника 3-го Главного управления КГБ СССР, был во время войны начальником отдела контрразведки «Смерш» 47-й гвардейской стрелковой дивизии. Вот как он рассказывал об одном из боевых эпизодов, произошедшем летом 1944 года:
— Когда 47-я дивизия вышла в район Люблина, из УКР «Смерш» 1-го Белорусского фронта поступило указание сосредоточить внимание на противодиверсионной деятельности: гитлеровцы всячески стремились задержать продвижение советских войск. Контрразведчики определили, какие именно объекты в ближнем тылу могут быть выбраны немцами для совершения диверсии, и во все уязвимые места были направлены оперативные группы по 7—10 человек.
Группа, которую возглавлял капитан Голубцов, контролировала железнодорожный узел. Буквально на следующий день сюда прибыла «трофейная команда» — семь бойцов и офицер, который предъявил оперработнику требование за подписью начальника штаба фронта, чтобы все командиры оказывали им помощь в выполнении поставленной задачи.
«Хорошо,— сказал Голубцов, у которого «трофейщики» вызвали подозрение.— Поедем в штаб, там договоритесь, как будете действовать».
Бойцов и командира капитан привёл ко мне в землянку. Проверив документы, я сразу обнаружил в них подозрительные признаки: скрепки из нержавейки, некоторые буквы написаны не так… Сомнений не было — диверсанты. Что делать?
Подумав, я сказал, что в дивизии есть склад трофейного оружия — может, там будет чтото нужное? И добавил, что так как дивизия на днях готовится идти в наступление, то можно, продвигаясь вместе с войсками, собирать всё, что душе угодно… Такая откровенность успокоила «трофейщиков».
«Гостей» разместили в соседней палатке, поставили на все виды довольствия. Таким образом удалось вывести диверсантов из землянки… Но что дальше? Я быстро созвал оперативников, чтобы обсудить возможные варианты действий. Подсказка пришла от начальника хозчасти. Заглянув в землянку, он спросил: «Товарищ майор, а как быть с их санобработкой?»
И тогда «трофейщикам» предложили пройти в баню, мол, строгий приказ командира дивизии. Старший группы начал отказываться, говоря, что перед отправкой они прошли осмотр, но начальник хозчасти твёрдо стоял на своём. Пока объяснялись, из бани вывели всех военнослужащих, а вокруг неё скрытно разместили группу захвата. После того «гостей» повели в палатку — принять душ и пройти санитарный осмотр. Те разделись в палатке-раздевалке, сложили обмундирование на специальную полку, положили туда автоматы и ранцы и пошли в палаткубаню, что была в двух метрах. Но охранника с автоматом в раздевалке всё же оставили…
Минут через несколько в раздевалку зашёл переодетый санитаром оперативник и одним ударом вырубил часового. Тут же взяли под охрану и остальных — их связывали прямо, как были, в голом виде. Диверсанты пытались брыкаться, но группа захвата была сильная.
В ранцах нашли взрывчатку — порядка 100 килограммов на всю группу. «Офицер» оказался кадровым сотрудником Абвера, родом из поволжских немцев, остальные «бойцы» были из числа изменников Родины, ранее служивших в полиции и карательных отрядах. Группа имела задание взорвать эшелон с боеприпасами и уничтожить стрелочные коммуникации…
Участие в боевых действиях, война с оружием в руках — лишь видимая, хотя и неотъемлемая часть работы военных контрразведчиков. Иногда рисковать приходилось и в совершенно иных условиях, так сказать, «на паркете», ибо в верхах зачастую не нравилась поступающая объективная информация.
23 июля 1942 года командующим Сталинградским фронтом был назначен генераллейтенант Гордов. Это было далеко не самое мудрое решение Ставки: Василия Николаевича не любили в войсках за грубость, излишнюю самоуверенность и невысокие профессиональные качества. Его назначение вызвало не только неудовольствие, но и пустило по штабам и окопам слушок, что высшее руководство не рассчитывает удержать Сталинград, а потому на должность командующего ставят абы кого. Не будем объяснять, что особисты об этом прекрасно знали, а потому начальник Особого отдела Сталинградского фронта старший майор госбезопасности (специальное звание, соответствовавшее генерал-майору) Николай Николаевич Селивановский проинформировал члена Военного совета фронта Никиту Сергеевича Хрущёва об отношении в войсках к Гордову и необходимости исправить ошибку. Однако решение о назначении принимал лично Иосиф Виссарионович Сталин, а ему мало кто рисковал возражать. Хрущёв «принял к сведению» сообщение начальника особого отдела — и не более.
Однако обстановка на сталинградском направлении ухудшалась с каждым днём. 25 июля гитлеровцам удалось прорваться на правом фланге 64-й армии, создав серьёзную угрозу охвата 62-й армии с юга. Обе эти армии изначально относились к Сталинградскому фронту. И тогда Селивановский напрямую направил телеграмму Сталину.
Ветеран особых отделов Борис Сыромятников писал об этом решении так:
«Предпринимая такой шаг, Селивановский шёл на исключительный риск. Документ направлялся без согласования с Военным советом фронта, через голову Управления особых отделов и без согласования с наркомом внутренних дел Берией. Всё это Селивановский понимал, о чём свидетельствовало его заявление: «Неважно, что станет с нами. Главное, спасти Сталинград, спасти страну»
Конечно, «наверху», как обычно, ошибку не признали, но к мнению комиссара госбезопасности прислушались. Селивановский получил выволочку от Берии за обращение «не по команде», но тем для него неприятности и ограничились. Зато был произведён ряд реорганизаций и переформирований, в результате которых Сталинградский фронт был разделён на одноименный и Юго-Восточный фронты, причём оба возглавлял генерал Ерёменко. Генерал Гордов вскоре был назначен командующим 33-й армии Западного фронта. Реорганизации продолжались и дальше.
Генерал-лейтенант Селивановский руководил военной контрразведкой — 3-м Главным управлением МГБ СССР — с мая 1946 по ноябрь 1947 года.
19 апреля 1943 года было создано Главное управление контрразведки «Смерш» Наркомата обороны СССР. Военная контрразведка была переведена из состава НКВД в НКО, и если до этого оперативные уполномоченные в полках и дивизиях подчинялись как своему непосредственному руководству, так и соответствующим комиссарам, то теперь контрразведчики замыкались лишь на непосредственное начальство. Руководитель Главного управления контрразведки комиссар государственной безопасности второго ранга Виктор Семёнович Абакумов, будучи заместителем народного комиссара обороны, подчинялся одному лишь наркому, каковым на тот период являлся Сталин. Созданная вертикаль надёжно защищала от постороннего вмешательства.
Контрразведка Смерш существовала всего три года: с апреля 1943-го по май 1946-го, но даже скупые цифры, характеризующие её работу по некоторым направлениям, впечатляют. Не отделяя деятельность ГУКР «Смерш» от работы Управления Особых отделов НКВД, в годы Великой Отечественной войны военной контрразведкой было обезврежено более 30 тыс. шпионов, около 3,5 тыс. диверсантов, свыше 6 тыс. террористов.
Кроме того, в ходе «фильтрационной работы», проводимой, прежде всего, военными контрразведчиками и сотрудниками других подразделений органов госбезопасности, было выявлено свыше 80 тыс. военных преступников, добыто более 6 тыс. различных разведывательных материалов.
Особистам и смершевцам пришлось осваивать и совершенно новые формы оперативной деятельности. В частности, военные контрразведчики активно включились в так называемую «войну в эфире», когда с радиостанций гитлеровских агентов, захваченных или пришедших с повинной и перевербованных Смершем, в немецкие разведцентры отправлялась тщательно подготовленная дезинформация. Всего было проведено свыше 180 радиоигр с противником, выявлено и обезврежено свыше 400 агентов и официальных сотрудников немецкой разведки, уничтожено и захвачено несколько самолётов противника. Для «легендированных» групп гитлеровское командование пересылало оружие, боеприпасы, взрывчатку, продовольствие и медикаменты, обмундирование и одежду, фальшивые документы, деньги и многое иное.
В начале 1960-х годов страна зачитывалась повестью Василия Ардаматского «„Сатурн“ почти не виден», а вскоре на киноэкраны вышла трилогия Виллена Азарова: «Путь в „Сатурн“», «Конец „Сатурна“» и «Бой после победы». Книга имеет под собой реальную основу. Подчинённая абверкоманде-1Б — с июля 1943 года абверкоманда-103 (радиопозывной «Сатурн») — разведшкола дислоцировалась сначала в пресловутой Катыни, а потом в белорусском городе Борисов, и там, действительно, работали советские разведчики Александр Иванович Козлов, Дмитрий Захарович Шинкаренко и другие. Но о том, что прототипы героев этих произведений были зафронтовыми разведчиками контрразведки Смерш, тогда ещё не говорилось.
Истинные советские патриоты работали практически в каждой гитлеровской разведшколе, сводя на нет усилия Абвера. В абверкоманде-102 успешно действовал «агент Гальченко» — Пётр Иванович Прядко. Несмотря на то, что после «Харьковской катастрофы» мая 1942 года зафронтовой разведчик потерял связь с Центром, он продолжал работать по собственному разумению. Прядко сумел скомпрометировать нескольких опасных кадровых сотрудников разведки — все они были отчислены из разведшколы, а один расстрелян, вернуть в лагеря для военнопленных наиболее ретивых и преданных гитлеровцам агентов, «засветить» абверовский центр, которому пришлось менять местоположение, а по возвращении «агент Гальченко» представил целую «картотеку» на выпускников и курсантов разведшколы.
За первые десять месяцев существования ГУКР «Смерш» в германские разведывательные органы и школы было внедрено 75 агентов, из них 38 — то есть половина, возвратились, успешно выполнив свои задачи. Они представили сведения на 359 сотрудников германской военной разведки и на 978 шпионов и диверсантов, подготавливаемых для переброски в наш тыл. В итоге 176 разведчиков противника были арестованы, 85 явились с повинной, а пятеро завербованных сотрудников германской разведки оставались работать в своих подразделениях, выполняя задание Смерша. Под влиянием нашей агентуры ряды власовской «Русской освободительной армии» покинули 1202 человека.
По этому поводу очень точно сказал генерал армии Пётр Иванович Ивашутин, руководитель Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооружённых сил СССР с 1963 по 1987 год, бывший в войну начальником Управления контрразведки «Смерш» 3-го Украинского фронта:
«За годы войны управления Смерш фронтов из чисто контрразведывательного органа превратились в мощную разведывательноконтрразведывательную службу, занимавшуюся не только розыском вражеской агентуры, но и агентурной разведкой во фронтовом тылу врага».
«Война нас гнула и косила, пришёл конец и ей самой…» — замечательные строки Булата Шалвовича Окуджавы.
Вскоре после того, как война завершилась, началась демобилизация Красной армии. Миллионы военнослужащих возвращались к мирной жизни. Конечно, кто-то из военных контрразведчиков продолжил службу — и порой очень успешно. В разные годы органы военной контрразведки возглавляли бывшие смершевцы Николай Николаевич Селивановский, Иван Лаврентьевич Устинов, Николай Андрианович Королёв, Яков Афанасьевич Едунов…
Но многим пришлось начинать жизнь с чистого листа, потому как на фронт они уходили со студенческой, а то и со школьной скамьи. Нужно было получать образование, осваивать новую профессию, как-то определяться.
Осенью 1945-го возвратился на филфак Ленинградского университета Фёдор Абрамов, в недавнем прошлом — следователь Отдела контрразведки «Смерш» Архангельского военного округа. В первый день войны он, студент-третьекурсник, записался в народное ополчение, оборонял Ленинград, был ранен, а затем, после окончания краткосрочного курса военного училища, определён в Смерш. В 1948 году Абрамов окончил университет, защитил кандидатскую диссертацию, в 1956 году возглавил кафедру советской литературы ЛГУ, а потом… «ушёл в большую литературу». В 1975 году Абрамов был удостоен Государственной премии СССР за трилогию «Пряслины».
Олегу Ивановскому пришлось куда как сложнее. На службу в погранвойска он был призван в 1940 году, сразу после школы. В 1943- м стал оперуполномоченным Смерша в кавалерийском казачьем полку — совершенно случайно. После Парада Победы, в котором он участвовал, старший лейтенант Ивановский думал продолжать службу, но весной 1946 года случилась беда: стали отказывать ноги — следствие былых ранений и контузий. Диагноз военно-врачебной комиссии звучал как приговор: «К службе в органах негоден. Годен для работы в гражданских учреждениях при пониженном рабочем дне без тяжёлой физической и умственной нагрузки».
Всему вопреки Олег Генрихович окончил Московский энергетический институт, с 1954 года работал в ОКБ-1 под руководством Сергея Павловича Королёва и в качестве ведущего конструктора участвовал в создании первых спутников Земли. Ведущий конструктор космического корабля «Восток», он последним из землян 12 апреля 1961 года попрощался с Юрием Алексеевичем Гагариным и закрыл за ним люк. Гагарин называл его «крёстным папой».
Ивановский стал ведущим конструктором первых советских «лунников» — межпланетных станций «Луна-1», «Луна-2», «Луна-3», участвовал в создании знаменитых «Луноходов», автоматических станций «Венера», первой отечественной непилотируемой астрофизической лаборатории «Астрон». К его боевым наградам — орденам Отечественной войны I и II степени и Красной Звезды — добавились ещё один орден Отечественной войны I степени, ордена Ленина, Трудового Красного Знамени, «Знак Почёта» и Почёта. Он был удостоен Ленинской и Государственной премий и звания Почётного сотрудника госбезопасности, в его честь названа малая планета номер 18814.
Неординарно сложилась и судьба Бориса Михайловича Пидемского. Как военфельдшер в войсках НКВД он участвовал в Финской кампании, сотрудником военной контрразведки провёл всю блокаду в Ленинграде, осенью 1941-го находился на Невском «пятачке» — плацдарме размером два километра по фронту и восемьсот метров в глубину на левом берегу Невы в окружении гитлеровцев, которые безуспешно пытались сбросить защитников плацдарма в реку, ежедневно обрушивая на их головы до 50 тысяч снарядов, мин и авиабомб… В 1964 году Борис Михайлович в звании полковника ушёл в запас и вскоре возглавил ленинградское отделение издательства «Советский художник». А в 1968 году он выступил с инициативой создания уникального издательства, книги и альбомы которого должны были знакомить зарубежных читателей с великими сокровищами искусства, которые хранятся в музеях нашей страны — в первую очередь, разумеется, Ленинграда. Продажа высококачественной печатной продукции могла обеспечить существенное поступление иностранной валюты в бюджет нашего государства. И Борису Михайловичу это удалось. Вскоре издательство, получившее название «Аврора», приобрело мировую известность. «Авророй» Пидемский руководил в общей сложности 21 год. Был он и автором нескольких книг о войне.
Вот такие уникальные люди служили в военной контрразведке. Хотелось бы привести гораздо больше примеров, но многие биографии до сих пор скрыты под грифом «Секретно».
Сегодня военные контрразведчики также на острие борьбы с теми, кто стремится подорвать боеготовность Российских вооружённых сил, нанести ущерб их боеспособности, разузнать наши военные и государственные тайны. Мы обязательно расскажем об этом в следующих публикациях, но уже через несколько десятилетий.
