НЕСВЯТЫЕ ПРОВИДЦЫ РОССИИ. ФАДДЕЙ БУЛГАРИН

Дата: 
25 января 2022
Журнал №: 
Рубрика: 

Про этого человека нетрудно подбирать уничижительные эпиграммы. Ещё бы, в авторах — Пушкин, Лермонтов, Баратынский… При этом — именно он первым ещё в XIX веке поставил проблему отсутствия проправительственной пропаганды, разработал её основы, предложил решения… Изучим и задумаемся.

Текст: Сергей Солодовник

О понятиях и установках
Власти в любой стране нужны от народа вера и исполнение. Вера — в себя любимую, ненаглядную и беспорочную власть. Исполнение — беспрекословное, добровольное и желательно с песнями. Но чтобы была вера, требуется пропаганда, а чтобы обеспечить исполнение, необходима агитация.

До эпохи наполеоновских войн пропаганда была отдана на откуп господствующей религиозной системы. Даже право монарха на престол на европейских языках звучало как «милостью Божией» (D. G. — Dei gratia). И божественное право для сознания подданных всегда стояло выше светского. Ну, а для агитации «за» — будь то сбор дани с подвластных территорий, внедрение картофеля, обязательность прививок от оспы или карантинные мероприятия — обычно использовался аппарат насилия и принуждения.

Проблемы злобы дня в записках Фаддея Венедиктовича Булгарина в адрес императора Николая Павловича были острыми и неотложными. Только-только с трудом подавлено выступление декабристов, в рядах которых — представители старых боярских родов, герои войны с Наполеоном, рядовые дворяне. Коррупция и мздоимство достигли пределов, чиновники плевать хотели на законы и дворянскую честь. Доверие к государственному кредиту падало, ассигнации по курсу к серебру находились на нижней точке. Слухи и домыслы переполняли пределы терпения, за которыми могли складываться любые массовые недовольства и выступления против престола-отечества.

Ранее вопросы такого рода решались при помощи права, религии и насилия. По завершении первой четверти XIX столетия применительно к России Булгарин сделал жёсткий вывод, что традиционного триединого инструментария уже недостаточно. «Силою невозможно остановить распространение идей, подобно как корабля на ходу, при сильном волнении: можно снять флюгер, указующий направление ветра, но этим невозможно переменить ветра». Снять флюгер — значило игнорировать предупреждения аналитиков из компетентных, как бы мы сейчас сказали, служб.

Конец XVIII века — явный дефолт религии: католичество растерзано во Франции, протестантизм не смог за полтора десятилетия французского вторжения обеспечить консолидацию германских народов вокруг своих монархов. Традиционное право сословных иерархий сменилось великим уравнителем кодекса Наполеона. Государственному насилию в отношении подданных успешно противодействовало вооружённое городское ополчение.

После подавления декабрьского восстания 1825 года для Булгарина стало очевидным: возникло то, что он обозначил как «российская публика». Это явление названо им было напрямую из римского права: если есть публика, то скоро может явиться и Республика или общественное дело. Чего допускать категорически невозможно! Пока что публика вырабатывает различные мнения. И этими мнениями необходимо управлять в интересах власти, иначе ими будет управлять кто-то другой и в чуждых интересах.

Таким образом было сформулировано генеральное положение о необходимости отечественного проправительственного пиара, говоря современным языком. «Большая часть людей… гораздо способнее принимать и присваивать себе чужие суждения…и как общее мнение уничтожить невозможно, то гораздо лучше, чтобы правительство взяло на себя обязанность напутствовать его и управлять оным, нежели предоставлять его на волю людей злонамеренных».

Целевые аудитории
Сегодня в маркетинге разработано понятие целевой аудитории. Чтобы добиться от такой аудитории требуемого результата — доверия, причастности, покупки и т. д., следует вести разговор с её представителями на доступном и привычном им языке; использовать кодовые слова; опираться на присущие аудитории ценности и систему убеждений и не навязывать чуждых мифологем.

Всё перечисленное в качестве методологии, принципов и формул окончательно сложилось через два столетия после появления тех же принципов под пером Фаддея Венедиктовича. Читаем его теоретическое основание для декомпозиции на сегменты целевой аудитории Российской империи: «Чтобы управлять общим мнением, надо знать его стихии или элементы. Бросим краткий взгляд на все сословия, составляющие нашу публику».

Заметим: если пропаганда не учитывает разнообразные запросы целевых аудиторий по аргументации, ценностям и кодовым словам, то воспринимается она как давящая, угнетающая, в лучшем случае — непонятная и чуждая.

В современном ему российском обществе Фаддей Венедиктович выделил четыре целевые аудитории, дал краткие характеристики, когнитивные коды и пиаровские отмычки. Перечислим по руководящему тексту для Бенкендорфа Николая Христофоровича и для Романова Николая Павловича.

Сегмент первый
«Знатные и богатые люди. Они всех людей, даже китайцев, почитают французами, смотря на всё французскими глазами. Всё, что было и есть во Франции, кажется им совершенным… Хотя по своему положению в свете сей класс долженствовал бы быть привязан к настоящему образу правления, но честолюбие, самолюбие и самонадеянность заставляют их часто проповедовать правила вредные для них самих и для правительства». Кого-нибудь напоминает? Детишек мам и пап, поставивших на правильную фишку в краткий и яркий период приватизации, высоко оплачиваемую часть креативного класса и прочих уверовавших, что «Рашка — деревяшка», ибо так считать модно.

А что предлагает Булгарин в этой обстановке-раскладе 1826 года и… 2022 года? «Правительству весьма легко… подчинить их господствующему мнению действием приверженных к правительству писателей. Их легко можно перевоспитать, убедить и дать настоящее направление их умам».

Идеализм и прожектёрство чистой воды! Это пока не инвентаризуем авантюрные романы русских писателей за период царствования Николая Павловича. А если вспомнить «Капитанскую дочку», где рукою Александра Сергеевича Пушкина счастье влюблённых устроила императрица Екатерина Великая? А его же, А. С. Пушкина, «Письмо клеветникам России»? Ведь он — тот самый автор эпиграммы, который «пригвоздил» Фаддея Венедиктовича уничижительным псевдонимом Видок Фиглярин.

Для справки, читающая публика России прекрасно была осведомлена о похождениях бывшего уголовника, а затем осведомителя, агента, следователя и главы парижского уголовного розыска по имени Видок Эжен Франсуа. Баланс не сводится вчистую: с одной стороны, А. С. Пушкин выдал гостайну о сотрудничестве Ф. В. Булгарина с Третьим отделением, но с другой — выполнял его план по «окучиванию» самой сложной целевой аудитории Российской империи в предначертанном этим самым «Видоком» направлении.

Сегмент второй
«Среднее состояние. Помещики, служилые дворяне, чиновники и купцы. Это состояние по большей части образующееся само собою, посредством чтения и взаимного сообщения идей. Составляет так называемую русскую публику».

Рецепт работы с русской публикой весьма прост: «Нашу публику можно совершенно покорить, увлечь, привязать к трону одною тенью свободы в мненьях… Восстановлением суждений о том, что угодно будет правительству передать на суждение публики, произведёт благоприятное влияние на умы… Совершенное безмолвие порождает недоверчивость и заставляет предполагать слабость».

Мы почти уже, да, смогли кое-что. Например, столичная программа «Активный гражданин»: выберем название для новой станции ВКЛ…

Но пока как-то фрагментарненько.

Обратим внимание на предостережение Фаддея Венедиктовича в отношении блэкаута в информационном поле, что он поименовал как явление «совершенного безмолвия», или о последствиях введения тотальной цензуры, сиречь в нашу эпоху — firewall. Результат для него был совершенно предсказуем: недоверчивость народа к власти, а также предполагаемая слабость правительства.

В последующих аналитических записках в адрес Бенкендорфа (читай — Николая Павловича) высказывался Булгарин в части цензуры ещё круче: мол, не питай надежды, не удержит она враждебных настроений и крамолы супротив престола. На вопрос, почему тотальная цензура не поможет, обоснованно отвечал, что в информационном вакууме сами собой зарождаются слухи, и большая часть оных будет противоречить «видам правительства» даже без вражеского влияния. Провидец!

Сегмент третий
«Нижнее состояние. Мелкие подьячие, грамотные крестьяне и мещане, деревенские священники и важный класс раскольников. На нижнее состояние у нас поныне вовсе не обращали внимания в литературно-политическом отношении и по их безмолвию судили о них весьма неосновательно. Этот класс читает весьма много. Раскольничьи скиты, волостные правления и вольные слободы суть места, где рассуждают обо всех указах и мерах правительства. Раскольничьи скиты суть весьма опасные жерла, которых никак нельзя погасить одними полицейскими средствами».

Здесь автор выдаёт, по сути, двойной прогноз. О том, что раскольники станут в скором времени важнейшей экономической силой в империи, и о том, что во многом на их деньги будет осуществлена февральская революция 1917 года, которая похоронит империю. Крупнейшие состояния семей раскольников были к середине XIX века у всех на слуху. А к началу XX века среди отечественных миллионеров более половины принадлежало к старообрядцам. Остальная часть в основном имела немецкие фамилии, типичные для евреев-ашкенази.

Из собственного опыта и наблюдений Булгарин знал, что люди только из двух религиозных объединений империи не нуждаются во внешних кредитах, потому что берут деньги без процента у единоверцев: иудеи и старообрядцы. Отсюда значимость староверов для текущей стабильности, будущего развития, и критическая необходимость сделать их лояльными престолу. Причём добровольно, потому что два века преследований официальной Церковью и властями они уже пережили и лишь укрепились в своей вере и во внутренних социальных связях. Всё это понимал Булгарин, но сменявшие друг друга императоры сие оставляли «без последствий».

Каким же образом властям предлагалось воздействовать на «нижнее состояние» в интересах государственной стабильности? Вслушаемся в чеканную формулировку Булгарина двухсотлетней давности: «Магический жезл, которым можно управлять по произволу нижним состоянием, есть Матушка Россия». И продолжим цитату: «Искусный писатель, представляя сей священный предмет в тысяче разнообразных видов, легко покорит умы нижнего сословия, которое у нас рассуждает более, нежели думает».

Сегмент четвёртый
Самый трудный для пропаганды — «учёные и литераторы». Во все времена, у всех народов учёные крайне критичны к власти в силу аналитического склада ума, а также в минимальной степени подвержены пропаганде, идеологизации и промыванию мозгов из-за привычки опираться на факты, а не на мифы. Ну а писатели всегда мнили себя светочами
мысли, отцами подлинного народоправства и солью земли русской.

Несмотря на общую малочисленность четвёртого сегмента, важность его для правильной проправительственной пропаганды подчёркивается Булгариным неуклонно. «У нас всякий стихотворец и памфлетист пользуется в обществе некоторым преимуществом и даже имеет влияние на свой круг общества». Но если они так важны для пропаганды и при этом обладают завышенным самомнением, то как же их приручить? Булгарин даёт совет, которым в 1934 году воспользовался Иосиф Виссарионович Сталин. Учредив Союз писателей СССР, он тем самым поручил им работу по профилю и создал благоприятные условия для творчества. «Главное дело состоит в том,— писал Фаддей Венедиктович,— чтобы дать деятельность их уму и обращать их деятельность на предметы, избранные самим правительством». Это для элиты писательской и учёной братии, или, как писал Булгарин, «для истинно просвещённых людей». Для прочих же, рядовых и невыдающихся писак и доцентов, требуется «иметь какую-нибудь общую, маловажную цель, например, театр, который у нас должен заменить суждения о министрах».

Браво же, право слово! Но не всё так просто было и с театром в момент составления программного документа о пропаганде в 1826 году, который мы приводим. Критические заметки о театре в России оказались вдруг под запретом. И сделал это князь Шаховской, прямо-таки овладевший репертуаром по дружескому расположению со стороны графа Милорадовича, а затем пожелавший избежать критики как своих пьес, так и комментариев по игре актёров и актрис. Понятно, что пьесы временами были бездарны, а актёры выбирались по личной симпатии.

Что же вышло в государственном масштабе? «С тех пор, как запрещено писать о театре, молодые люди перестали посещать театры, начали сходиться вместе, толковать о политике, жаловаться на правительство даже явно». Отсюда один шаг к созданию тайных обществ, к заговорам и перевороту, а, быть может,— и к революции. Конечно же, кроме театра можно найти массу тем и подтемок, куда направить кипучую энергию писателей и читателей. Одни будут получать гонорары, другие — развлечение в чувствах и отвлечение в мыслях.

При этом Булгарин ни словом не обмолвился о прямом подкупе писателей со стороны казны, о субсидировании СМИ. Будучи сторонником свободного рынка в литературе, он, собственно, и представлял последующие реформы как возможность для литераторов кормиться с этого самого рынка изданий и мнений. Чему сам следовал неукоснительно, создав первую в России частную ежедневную газету на основе самоокупаемости.

Пределы и возможности
Фаддей Венедиктович ни в коей мере не сторонник действий по типу «собрать все книги бы да сжечь». Более того, он в полной мере осознавал бессилие цензуры даже в ту далёкую, доинтернетовскую эпоху. По обоснованному, подкреплённому многочисленными примерами мнению Булгарина, современная ему цензура провалилась по четырём ключевым направлениям: в отношении к вере, к правительству, к нравственности и «касательно личности».

Он пишет: «Вместо того, чтобы запрещать писать противу правительства, цензура запрещает писать о правительстве и в пользу оного». Бредовая практика, подкреплённая фактами: «Всякая статья, где стоит слово правительство, министр, губернатор, директор, запрещена вперед, что бы она в себе ни заключала». Результат не замедлил себя ждать: «Мы только из иностранных журналов почерпываем ложные и ошибочные сведения о России». Однако не только из чуждых СМИ. В деле имеется отдельная записка Фаддея Венедиктовича о целях и методах вербовки агентов влияния в российском высшем классе со стороны забугорных пропагандистов.

Что-то это смутно напоминает в третьем десятилетии XXI века: если критиковать должностных лиц нашим СМИ нельзя, то за мнениями — добро пожаловать во Всемирную паутину, либо к иноагентам, не соблюдающим законы. Кстати, именно так создавалась мощная реклама всяким забугорным голосам радиоглушилками брежневской эпохи.

И ещё один пример современной Булгарину цензуры: «Один писатель при взгляде на гранитные колоссальные колонны Исаакиевского храма восклицает: „Это столпы могущества России!“ Цензура вымарала с замечанием, что столпы России суть министры». Ну прямо как в неподцензурном интернете нынче склоняют на все лады неплохое в общем-то слово «скрепы».

Об иностранном влиянии
На запрос Бенкендорфа, имеют ли иностранные державы влияние на политический образ мыслей в России, Фаддей Венедиктович ответствовал: «Все демагогические правила тщательно рассеиваются иностранцами» — по странам, действующим лицам и рубрикатору угроз.

Первой в списке числилась Австрия, конкретно — канцлер Меттерних. Мотивация Меттерниха выводилась из записки некоего галицийского помещика Сераковского, подлинник каковой Булгарин лично держал в руках. Вот и предтеча бандеровских западенцев. Посол Австрии и его помощник имели постоянные сношения с Трубецким, Рылеевым, Муравьёвым, Бестужевым. Разговоры шли от осуждения раздела Польши до восторгов конституционным строем и планов по устранению самодержавия.

Второе достойное место заняла Англия. Булгарин с осторожностью разведчика воздержался от обвинения правительства Британии в антиправительственной деятельности в России: раз нет документов и свидетельств, то нечего и выдумывать. Но сразу же он указывает на крайне характерные для традиционной вербовки агентов влияния методы той структуры, которую мы сегодня знаем под именем MI6 (секретная разведывательная служба МИД Великобритании — ред.). Вот конкретный пассаж: «Заведение библейских обществ было предлогом, чтобы ввести повсюду своих агентов и через весь мир иметь цепь сообщения». И далее про богатого английского купца Томсона, скорее всего, имя вымышленное. Снабжал он двух известных Булгарину публицистов запрещёнными либеральными брошюрами, а сам осуществлял стратегическую разведку: «учился по-русски, путешествовал по России, собирал сведения о вещах и лицах». Иными словами, срисовывал каналы, порты и крепости — это «вещи», и составлял картотеку персоналий, склонных к сотрудничеству втёмную или к прямой вербовке, это «лица».

На почётном третьем месте — Франция. Опять-таки нет доказательств причастности официальной власти к подрывной деятельности внутри России, вот Булгарин об этом и не пишет. А что касается действий от своей территории: «Париж есть центр всех демагогических обществ. Там политически магнетизируют всех путешественников, снабжают их правилами и книгами на дорогу и действуют на Россию посредством своих чиновников и неприметных агентов».

Некоторые выводы
Для полноты картины о первом теоретике проправительственного пиара нужно отметить, что иностранных подрывных влияний Булгарин не игнорировал. Более того, считал за угрозу, с которой надо бороться всеми доступными способами. Но всё же главным средством противодействия он полагал последовательный, умный и настойчивый голос за наши ценности и за нашу правду.

Такого направления власти не приняли. Теоретические построения показались слишком сложными, практические рекомендации получали обычную резолюцию: «Оставить без последствий». Пропаганда «в интересах правительства» не носила системный характер, то есть не была адресной, как об этом умолял Булгарин. А если, как мы помним, не адресуешься конкретным целевым аудиториям, не говоришь с ними на основе их ценностей, не используешь их лидеров мнений, то в лучшем случае твоё (государя императора) послание — непонятно, в худшем — чуждо и враждебно.

Не зря некоторые аналитики провала сусловской пропаганды отмечают её давящий, бессмысленный и мёртвый характер. Без стратегической проправительственной пропаганды зачастую не работают и конкретные агитационные мероприятия власти. За последние годы нам было явлено два таких провала. Первый из них — план московского правительства по реновации. Потребовалась суровая поправка из Кремля, чтобы принципы, нормы, а главное — агитация были переведены в русло объяснения пользы и выгод вместо первоначального — «начальству виднее». Второй провал, который честно был признан депутатом ГД РФ Петром Толстым: вакцинация на добровольных основах.

Конечно же, задним числом можно составить более эффективные планы по агитации за реновацию и вакцинацию. Например, сделать ставку на конкуренцию: кто первым подаст заявку, того удовлетворим, а остальные — за деньги. Ведь человеческая жадность и принцип очереди «я раньше здесь занимал» — работают всегда. При внимательном отношении к управлению человеческим поведением и при отказе от голого администрирования умелая манипуляция способна творить чудеса при минимуме затрат.

Но не будем себя утешать, что это всего лишь индикаторы поведенческого настроения на основе недостаточной проработки агитационных мероприятий. В основе причинно-следственных связей имеем ту же проблему, о которой буквально вопил Булгарин в записках государю: недоверие к власти. Да, это недоверие провоцируют иноагенты, спецслужбы наших западных «партнёров» и иные платные и добровольные агенты влияния. Их, «этих», мало, «наших» потенциально много — абсолютное большинство. Но если нет последовательного проправительственного пиара, то возникает благодатная почва для посева любых антиправительственных идей, хоть ситуативных, типа антивакерской или антиреновационной, хоть фундаментальных.

Попытки были
За последние два десятилетия нашей истории люди, облечённые властью, пытались выстроить в современной России некоторые элементы проправительственного пиара. Многие из нас были свидетелями начала генерации системы из лозунгов, несущих в массы идею, что Россия — это особый вид цивилизации — «суверенная демократия». В помощь для продвижения идеи мыслились различные молодёжные союзы и объединения, создание которых курировалось на самом высоком уровне.

Иной подход зиждился на фундаменте историко-культурной контрпропаганды. Читающему обществу была явлена многотомная сага о порочащей русский народ западной пропаганде и контрпропагандистское опровержение оной. В этот же период появился термин «постпиар», или пиар после отставки, или посмертный пиар. Явление знаковое, что касается якорных исторических личностей в любой стране, и в России, в частности. Особенно когда в интересах актуальной политической конъюнктуры переставляются акценты в отношении дел и деяний персонажа, оставившего след в истории, либо изменяются причины и следствия. Тот факт, что кому-то очень хочется покопаться в нашей истории с позиции пересмотра, говорит о наличии конкретных заказчиков и платёжных ведомостей.

Сторонникам современного проправительственного пиара посвящено гигантское число негативных мемов в интернете. Непроверенные данные и сведения призваны порочить как их личности, так и приложенные усилия, при этом возбуждение негативного восприятия ведётся, прежде всего, на эмоциональном уровне. Столь высоко «оцениваются» даже попытки, пусть и не совсем системные, выстроить проправительственную пропаганду внутри России сегодня.

В утешение
Для осознания ситуации реальной войны за умы, которая не имеет сроков давности, приведу дословные выдержки из статей о Фаддее Венедиктовиче. Источники — авторитетные по сей день энциклопедические словари братьев Гранат, а также Брокгауза и Ефрона. Оба издания отредактированы и опубликованы в Российской империи после отмены цензуры при Николае II, но до начала Февральской революции.

«С одной стороны Булгарин подделывался под низменные вкусы невзыскательной мелкой публики, униженно расшаркивался перед начальством, лестью окупая презрительное покровительство, с другой — в непрерывной полемике изобличал своих оппонентов из либерального лагеря в неблагонамеренности и вредном направлении». Общая характеристика — журналист из лагеря «официальной народности». Энциклопедический словарь Гранат. — Т. 7. — С. 99.

«Несмотря на ничтожество как критика и публициста, Булгарин играл видную роль в русской журналистике второй четверти XIX в. <…> Булгарин был человеком самого низкого нравственного уровня, для него на первом плане стояла материальная выгода <…>. В литературных кругах самых различных оттенков к нему питали глубокое презрение, осыпая градом колких эпиграмм. <…> Исключительно из материального расчета, грубо-продажный Булгарин перешел в охранительный лагерь и сделался послушным слугою Николаевского режима, верным агентом и прислужником, не безвозмездным, шефа жандармов Бенкендорфа. <…> Не говоря уже о пресмыкательстве политическом, Булгарин не гнушался в своей газете писать восторженные статьи о гостиницах, магазинах и т. п., которые ему за это платили. <…> Удовлетворением неразборчивым вкусам толпы Булгарин создал себе среди нее популярность и авторитетность. Своим пресмыкательством, фальсификацией общественного мнения, продажностью, бездарными критическими оценками литературных явлений „Северная Пчела“ оказывала самое вредное влияние на общество, тормозила рост общественного сознания <…>. Отвратительная рептилия возмущала всех сколько-нибудь брезгливых людей, даже из числа тех, которые всецело были преданы идее абсолютизма». Энциклопедический словарь Брокгауз и Ефрон: Биографии. В 12 т. — Т. 2. — С. 647.

Война продолжалась тогда и продолжается сейчас: не дай бог кто-то за власть пропаганду выстроит.