НИКОЛАЙ КОВАЛЁВ: «КОРРУПЦИЯ — РАДИАЦИЯ, УБИВАЮЩАЯ НАШЕ ОБЩЕСТВО»
Генерал армии в отставке, директор ФСБ в 1996―1998 годах, член комитета по безопасности и противодействию коррупции Государственной Думы Николай Ковалёв ― о личном боевом опыте, противодействии западным спецслужбам и мерах по очищению общества и государства от коррупции и казнокрадства.
Текст: Александр Михайлов, Дмитрий Сурмило
Фото из личного архива Николая Ковалёва
― Николай Дмитриевич, в феврале исполнилось тридцать лет со дня вывода советских войск из Афганистана. Оперативная группа, которой Вы руководили, покинула эту страну вместе с последними солдатами в 1989-м. Что хранит память о том времени?
― Это была другая жизнь… Представьте человека, сотрудника контрразведки, которого после олимпийской Москвы бросают в зону активных боевых действий. Непонятные язык, нравы, обычаи… Палящее солнце, стреляющие горы, «груз 200»… Ко всему надо было привыкать.
Мы пришли в Афганистан не завоёвывать его. Мы пришли помогать его строить. Чтобы страна из системы практически средневековых феодально-клановых отношений смогла перейти в современное, цивилизованное демократическое состояние. Специалисты из разных сфер бок о бок с афганцами воссоздавали отрасли экономики, административно-государственные институты. Естественно, были среди них и военные советники. Они содействовали становлению органов правопорядка, органов безопасности, армии. В тот период это имело наиважнейшее значение. Система безопасности охватывала все направления: от противодействия акциям специальных служб враждебных государств до борьбы с коррупцией и обеспечения безопасности стратегических объектов, которые, кстати, активно строились, в том числе с участием наших специалистов. Было ясно, что США не отдадут Афганистан. И от того, насколько эффективно мы сработаем, зависела не только афганская, но и наша собственная безопасность.
Афганские коллеги впитывали новые знания с огромным желанием, искренне интересуясь и въедливо расспрашивая своих наставников. Но учиться приходилось не только им, но и нам в силу специфики ситуации и практически с колёс.
Оправившись от шока после ввода советских войск, американские спецслужбы буквально сорвались с цепи. У моджахедов появились и большие деньги, и современное оружие, и опытные инструкторы. Особое внимание уделялось диверсионной работе ― формировались структуры радикальных исламистов, дерзких, фанатичных. С ними в полевых и высокогорных лагерях работали американцы и пакистанцы. Часть наиболее «талантливых» моджахедов направлялась в Пакистан и в Америку в престижные военные заведения. И зря представляют душманов этакими дикими племенами. Уже в те годы они умело пользовались разными техническими новинками. Их оснащали, например, сверхновыми цифровыми радиостанциями, работавшими на 150 каналах. Недавно звание Героя России было присвоено офицеру спецназа Владимиру Павловичу Ковтуну, подразделение которого смогло в неравном бою захватить новейшую разработку ― ПЗРК «Стингер». Представьте, чем оснащали душманов американцы.
Перед советниками по линии госбезопасности стояла ключевая и ответственная задача ― создать мощное контрразведывательное и контртеррористическое направление. Оно должно было противостоять мощной, дорогой разведдиверсионной сети, воюющей против наших войск, новых органов власти и управления, против мирных жителей… Душманы пытались уничтожать всех, кто сотрудничал с советским контингентом. Убивали, взрывали, не щадя ни женщин, ни детей.
В боевых действиях мы принимали, конечно же, косвенное участие. Всё-таки ― не действующая армия и не регулярные войска ― у нас иная специфика. Нам предстояло строить с нуля целое ведомство. Хотя, надо сказать, автомат и иное оружие из рук мы не выпускали ― и ели, и спали вооружёнными. Такая была обстановка.
Для меня лично Афганистан стал отправной точкой, чётко разделившей жизнь на «до» и «после». Там я задал себе вопрос: «Смогу ли я, когда наступают моджахеды, и в считанные минуты решается всё, и есть вероятность оказаться в плену, вот так ― взять и рвануть чеку и расстаться с жизнью достойно?». 21 января 1987 года так поступил герой-лётчик Су‑25 старший лейтенант Константин Павлюков в Паншерском ущелье близ кишлака Абдибай. Его изуродованное тело ― изрезанное, без головы, душманы подбросили к посту 108-й дивизии, направив «автопилотом» арбу, запряжённую ишаком. Как доложил афганский разведчик, внедрённый в банду и наблюдавший перестрелку, издевались боевики над нашим лётчиком уже после его смерти. Израсходовав боезапас, Павлюков второй гранатой подорвал вместе с собой приблизившихся к нему бандитов и их командира. Те полагали, что убили шурави. Это был пример для нас. И тогда внутренне я сказал себе: «Да, я готов сделать также».
Многое о том времени могли бы рассказать не только военные, но и учёные, медики, преподаватели, инженеры, работавшие там. К сожалению, их труд никак не отмечен ни в литературе, ни в кино. А жаль. Ведь с их помощью было создано то, ради чего мы пришли в Афганистан ― промышленность, энергетика, образование, медицина. Сегодня практически всё уничтожено американскими военными ― таковы нравы вашингтонской камарильи. Выпустив джинна, они до сих пор не могут загнать его обратно в кувшин. Бумеранг вернулся на базу.
По прошествии времени многие события переоцениваются. Бытует мнение, что не надо было нашим войскам входить в Афганистан. Меня часто спрашивают: «Это было правильное решение, или всё-таки ошибка руководства страны?». То, что «кремлёвские старцы», как их принято именовать в определённого рода прессе, не понимали многих глобальных явлений и не владели такими понятиями, как международный терроризм, сплочение всех против нас, против России, будь она царская, советская или современная ― совершенно очевидно. Они приняли сложное решение, которое, скорее, стало интуитивным. Однако, на мой взгляд, решение было принято абсолютно вовремя и абсолютно правильно. Если бы мы не положили начало разгрому международного терроризма в самой его сердцевине, то теракты, произошедшие 11 сентября, и другие, по моему понятию, случились бы гораздо раньше. А вот, почему не удалось задушить терроризм в зародыше всем миром ― другой и очень серьёзный вопрос.
Психология человека устроена так, что любая дата, особенно круглая, побуждает подводить итоги, анализировать, что было правильно, что нет. В этом смысле 30-летие вывода наших войск из Афганистана ― повод задуматься прежде всего о последствиях и корректности выводов ― аналитических и стратегических, которые мы сделали из произошедшего, а также связать их с событиями в Сирии, проведя определённую параллель.
Умозаключений по этому поводу звучит немало. Со своей стороны, скажу откровенно. Считаю неприемлемой ситуацию, когда отцы-командиры, которые с правильными словами вели нас в бой, призывали на подвиги, вдруг заговорили, что это была ошибка, что это было неправильно. Уверен, кто воевал, а командиры ― тем более, не имеют нравственного права так рассуждать. Сначала положи вручённые тебе награды, сдай их, а потом критикуй с позиций штатского человека, рассуждай, как аналитик. Это ― сугубо моя, может быть, чересчур эмоциональная оценка. Но она такая, какая есть.
Убеждён в том, что всё было предпринято правильно. Не войди мы в Афганистан, наше место однозначно заняли бы американцы, как это могло произойти и в Сирии, если бы мы не дали убедительный отпор их боевикам-сателлитам. Как это было бы и в Крыму. Никаких сомнений сейчас, по истечении времени, не остаётся. Они были готовы занять российские базы, и мы сделали всё необходимое с точки зрения соблюдения и сохранения интересов национальной безопасности своей страны.
― К дате вывода войск приурочен фильм режиссёра Павла Лунгина «Братство», закрытый показ которого состоялся в кинотеатре «Иллюзион». Насколько автобиографична эта картина?
― Отчасти. Всё-таки речь идёт о художественном фильме, снятом по законам жанра. И не советую зрителям искать полного совпадения как личностей героев, так и сюжета. Это кино. В его повествовании есть некое родство с фильмом «Спасти рядового Райна», когда жизнь одного солдата рассматривается, как высшая ценность. Думаю, хорошо, что волею судьбы и благодаря талантливым людям удалось реализовать многолетнюю задумку и вывести на экраны страны фильм о наших боевых товарищах. У истоков этой истории те, с кем я воевал в Афганистане ― сослуживцы с яркими творческими способностями. Один из них, как говорится, «оперативник милостью Божией», раскрыл в себе дар писателя: его эссе, повести, рассказы сначала увидели свет на страницах газет и журналов, а затем легли в основу сценария. Талантливый режиссёр Павел Лунгин со свойственной ему энергией взялся за съёмки после ознакомления с нашими воспоминаниями. Он говорил, что делает фильм о непарадном героизме. Вот эта формулировка меня зацепила. Непарадные герои… Сколько их мы встречаем на своём пути, даже не предполагая, кто эти люди.
Однажды в ходе планирования боевой операции в 108-й мотострелковой дивизии прозвучало, что предполагаемые потери по итогам составят 17 человек убитыми и 87 ранеными… Операция ещё не началась, а кто-то уже был обречён быть завтра убитым, искалеченным, раненым. И я обратился к командиру дивизии с просьбой предоставить мне сутки для встречи с моджахедами. На том и сошлись. Но это уже другая операция, отдельная тема, хотя в фильме она тоже затронута ― когда боевики расстреливают манекены. На самом деле, это была попытка прикрыть афганскую банду, работавшую на нас, чтобы их не обвинили в предательстве. И они расстреляли манекены, забрали форму, в которую те были одеты, и пару якобы трофейных КамАЗов. Считаю, это был большой успех. Может быть, на общем фоне боевых действий наша акция прошла незамеченной, но эта операция позволила избежать человеческих потерь, ― тот самый момент из десятилетней военной кампании, которым можно и нужно гордиться.
Итог совместных титанических усилий сотен, если не тысяч людей ― состоявшийся показ фильма. Доволен ли я увиденным? В целом — да. Почему в целом? Потому что война не может быть отражена документально точно. У каждого свой взгляд. У лётчика ― с высоты, у замполита ― через передовицу газеты «Правда», у полководца ― на карте, у снайпера ― через прицел… И что бы, и как бы ни сняли, всегда что-то ― за кадром. И чем дальше от войны, тем больше. А через 30 лет всё вообще видится иначе… Да и люди меняются. Некоторые так вошли в образ, что не воспринимают окружающий мир и время во всех проявлениях… И всё, что выходит за рамки их «образа», принимается в штыки. Такова природа человека. Каждое воспоминание, каждый эпизод ― лишь пазл. Как ни складывай из них картину, всё равно останется много незаполненных мест.
― Вы служили в контрразведке, позже возглавили Федеральную службу безопасности, проведя ряд реформ. Как оцениваете результаты своей деятельности? Какие решения отменили бы или скорректировали, если была возможность вернуться назад?
― Я старался… Позволю напомнить, что должность министра или директора МБ―ФСК―ФСБ была «расстрельной». Больше полутора-двух лет никто не работал. Министр безопасности Николай Голушко ― полтора года, Сергей Степашин ― чуть меньше, Михаил Барсуков ― полтора года… На мою долю пришлось прослужить один год и 8 месяцев. Вот такая кадровая чехарда. Что было реально сделать при огромном объёме проблем? Спецслужбы предпочитают тишину и консервативность. Любая реформа уносит до 25 % личного состава. А если считать с оперативными позициями, то это хуже пожара. При всём формальном расположении президента, каждый из нас ощущал неусыпный контроль со стороны лиц, к нему приближённых. И контроль этот носил какой-то зловещий характер. В те годы вокруг Ельцина вился целый рой людей сомнительных и корыстных… Они предпринимали любые попытки, чтобы взять и спецслужбы под свой контроль.
Но было бы правильно отметить иное. После 1991 года нам всё же удалось сохранить профессиональные кадры и не позволить разрушить спецслужбы до основания. А коллеги по соцлагерю не справились. Всё было уничтожено дотла на волне «демократизации» по-американски. Более того, вновь образованные находятся под полным контролем ЦРУ. Мы же не только сохранили, но и смогли противостоять как внешнему врагу, так и внутреннему. Что было бы с Россией, если бы сепаратистские силы бандитов, провозгласивших независимость Ичкерии, удержались? Пошла бы цепная реакция, уничтожившая Россию.
Возвращаясь к Афганистану… Когда Юрий Владимирович Андропов направлял меня на работу в органы госбезопасности, он напутствовал: «Запомни на всю жизнь: всего две вещи могут разрушить сильное государство: это прежде всего национализм, в какие бы одежды он не рядился, и воинствующий экстремизм, тот же религиозный радикализм. Всё остальное ― во многом вторично. Да, важно бороться со шпионажем, да, важно бороться с другими проявлениями, угрожающими безопасности страны, но эти две вещи ― главное, что может разрушить государство».
Мы, молодые ребята, думали тогда, какой там воинствующий национализм, радикализм религиозный… Оперативная обстановка находилась под плотным контролем. Ан, нет. Оказалось, в далёкое будущее смотрел Юрий Владимирович, предсказывая, по какому пути может пойти история, как может развиваться, и в чём ― основная опасность, и откуда она будет исходить.
― С появлением киберпространства и всеобъемлющей цифровизации, как, на Ваш взгляд, должны меняться подходы к обеспечению безопасности страны и граждан?
― Они уже меняются. Мы обладаем широким спектром возможностей, который разработали наши учёные. И по защите, и по блокировке нежелательных сайтов и информации. Но важно понять и другое. Завтра война будет вестись не только с помощью программ, способных внедрять вирусы, блокировать работу электронных устройств зарубежного производства. Представьте ситуацию, когда миллионы владельцев зарубежных гаджетов не смогут ими пользоваться. По одной команде те превратятся в дорогостоящие куски ненужного пластика… Миг, и мы в полном информационном вакууме! Даже личную информацию не удастся из них выудить. А у нас, к сожалению, своих электронных устройств нет. Что мы выпускаем сами? Как мы защищены? Что происходит в отечественной радиоэлектронике?
Многие спорят о необходимости иметь собственную, суверенную информационную сеть. Мне думается, они плохо представляют себе то, о чём говорят. Это сеть, которая охватывает весь мир. И хранится наша информация во многих странах. Как изолировать Рунет? Как перенести нашу информацию на российские серверы? Да и есть ли они? Мы импортируем даже комплектующие для компьютеров. Мир, действительно, стоит на грани информационной катастрофы. Но в таком положении все страны. В связи с этим подчеркну ― всё, что работает на безопасность, оборону, технологический функционал, защищено качественно…
― Как депутат Государственной Думы Вы много делаете для противодействия коррупции, предлагали вернуть конфискацию имущества казнокрадов. Можно ли существенно снизить уровень воровства бюджетных средств, или эта гидра непобедима?
― Некоторое время назад на одном из сайтов было опубликовано моё интервью, в котором я изложил своё видение борьбы с коррупцией в России. Эффект был ошеломляющий, посыпались сотни комментариев и перепостов. Люди не просто требуют обуздать это явление, они вопиют, реально понимая, что для государства в нынешней ситуации опасен не внешний враг, а внутренний, демонтирующий и нашу экономику, и мораль, и нравственность. Он, как короста, разъедает общество изнутри. С внешним врагом бороться сложно, но реально. При наличии линии фронта всё ясно, где свой, где чужой. И в критические моменты мы умеем сплотиться, чтобы отразить любую агрессию, преодолеть любые санкции. Но здесь нам приходится иметь дело с чем-то сходным с радиацией. Коррупция ― явление без цвета и запаха. Она пронизывает наше общество, давая метастазы по всей стране. Она проникла не только в органы власти, но и в правоохранительную систему, и суд. Как часто мы слышим о необходимости какой-то политической воли. А вся воля, в том числе и политическая, написана в Законе. Какой воли ещё надо? Приказа о массовых арестах и расстрелах, об использовании незаконных методов и действий при ведении следствия и суда? И каждое такое заявление со стороны должностных лиц необходимо рассматривать, как проявление профнепригодности, которую они прикрывают демагогическими рассуждениями о социально-экономических условиях, традициях, падении нравов. Коррупционное проявление ― не фантом. Оно имеет имя, отчество, фамилию, и, к сожалению, должность. И весь гнев Закона должен быть направлен именно сюда. Но для подобных демагогов спасать человечество проще, чем спасать конкретного человека. Не люблю ссылаться на чужой опыт, однако уж больно вкусный пример. Известный мафиози всех времён и народов Аль Капоне был осуждён не за кровавые убийства, а за неуплату налогов. И умер в застенках американской тюрьмы. И не надо смертной казни, хотя в арсенале США она есть. Преступник наказан.
Наверное, правоверные юристы возразят: «Это не решение вопроса!». Но разве решение вопроса, когда рвач, жулик, мерзавец, поступками и деяниями осквернивший власть, сидит не на электрическом стуле, а в мягком кресле высокого кабинета лишь потому, что бездельники в погонах не могут (или не хотят) найти на него управу. И снова разговоры о политической воле…
Мои предложения по борьбе с коррупцией просты и понятны
1. Активизация деятельности правоохранительных органов, повышение их профессионализма. Жёсткий контроль и прокурорский надзор за работой органов, исключение любых фактов саботажа со стороны следственных органов на представления надзирающего прокурора не только на стадии расследования, но и на стадии разработок. Необходимо восстановить в полном объёме систему прокурорского надзора.
2. Контроль за судебной системой. Как ни печально, но по-прежнему сильно «телефонное право». Статистика показывает, как возрастает число корыстных преступлений со стороны судей.
3. Тщательная проверка лиц, назначаемых на государственные должности, прозрачность движения средств (доходы ― расходы). Это же должно касаться родственников госслужащих, и не только близких. Ни о какой экономической амнистии речи идти не может. Это не бизнес, это госуправление. Объясни происхождение особняка, машин, вилл, возможностей для обучения детей за рубежом. Суммарный доход за 10 лет и балансовая стоимость имущества, в том числе и имущества детей. И не рассказывай сказки про миллионы, заработанные младенцем от первого брака и несовершеннолетним чадом.
4. Пока мы живём в таком мире, за чиновниками, которые осознанно пришли в эту сферу, ввести тотальный контроль, включая установку видеофиксации в кабинетах, служебном транспорте. Здесь нет нарушений прав человека (заметьте, никого сюда на аркане не тащат), так как слишком много доверено назначенному лицу. Полный контроль со стороны Росфинмониторинга за поступлениями значительных сумм денег на банковские счета всех членов семьи и родственников.
5. С учётом остроты проблемы, взятки в сфере обороны и государственного управления (от уровня регионального руководства) квалифицировать ― не как корыстные преступления, а как госизмену. Аналогично ― преступления следователей, прокуроров и судей, сотрудников правоохранительных органов.
6. Создание комитета контроля. Такая структура есть в администрации президента, но нужен более мощный орган.
7. Восстановление института конфискации имущества.
8. Жёсткая регламентация потребностей чиновников: размер кабинета, его наполнение, транспорт, обслуживание ― в зависимости от уровня должностного лица. И не только федерального, но и регионального, и муниципального уровня. Пресечение любых попыток закупки роскоши и необоснованных трат.
Некоторое время назад обсуждался вопрос легализации «провокаций взяток» в отношении чиновников, как это делают на Западе. Я был в раздумье. Даже подготовил проект закона, регламентирующий такую форму оперативно-розыскной деятельности. Но, наблюдая за сложившейся «практикой» по реализации дел о взятках, пересмотрел позицию, так как она может стать мощным провоцирующим к нарушению закона методом. Сегодня, когда мы сталкиваемся с разнузданной и неприкрытой деятельностью по обогащению чиновников, считаю крайне необходимым вернуться к обсуждению этой нормы. Логичным видится введение в процесс общественных обвинителей, как это было раньше. Общественный обвинитель рассматривал деяния с морально-нравственной точки зрения, выражая мнение людей. Как и общественный адвокат вместе с государственным защитником, помогающий суду найти истину, а не назначить виновного.
Всё это ― необходимая реальность, хотя кому-то многое из перечисленного покажется чрезвычайно жёстким. Но… как посмотреть. В Китае, например, для коррупционеров ― одна мера ― смертная казнь.
Уверен, мы должны справиться и с этой бедой. И страна очистится от казнокрадов и коррупционеров.
