НОВЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ АЗИАТСКО-ТИХООКЕАНСКОГО РЫНКА

— Нина Николаевна, каковы новые тенденции в мировой торговле, в том числе на региональных рынках?
— Процессы, которые происходили в мировой торговле в 2020 году, были связаны в основном с пандемией. Однако изменения обозначились гораздо раньше — несколько лет тому назад.

Один из самых больших кризисов за последнее столетие произошёл в 2020‑м. Сокращение мирового ВВП по октябрьскому прогнозу МВФ составило 4,7 %. Падение объёма международной торговли достигло максимума во втором квартале, после того как во многих странах был введён локдаун. Оно достигло 20 %. Затем началось оживление.

Больше всего кризис затронул развитые и некоторые развивающиеся государства: Индию, находящуюся на втором месте по числу пострадавших от новой инфекции, Бразилию. У них сокращение ВВП оказалось выше, чем среднемировой уровень. Среди тех, кто сумел сохранить положительную динамику ВВП, в Азии — Китай и Вьетнам, в Африке — Эфиопия, Танзания, Кения, хотя темпы прироста там невелики.

На фоне пандемии сокращение притока прямых иностранных инвестиций во все страны составило 42 %. По оценкам ЮНКТАД (конференция ООН по торговле и развитию), объём международной торговли сократился на 8 %. Темпы роста этого показателя после 2014—2015 годов уже были умеренными. Экспортная квота — соотношение мирового экспорта к ВВП — тоже пошла вниз. Это очень важный показатель глобализации. В канун кризиса 2008 года мировая экспортная квота составляла 30 %, а в 2019‑м — 25 %.

Мы можем говорить о всё ещё высоком уровне международной торговли, но он снижается. Меняется и роль различных регионов. В Китае с лета зафиксирован прирост экспорта. В сентябре 2020 года он увеличился на 10 %. Если у всех стран показатели сокращаются, а у кого-то растут, то, естественно, эта страна усиливает свои позиции.

— Происходит ли перенаправление товарных потоков?
— Долгое время мировое разделение труда базировалось на таком понятии, как глобальные цепочки стоимости. Это постадийное разделение труда, когда концепция разрабатывается в одной стране, детали производятся в другой, сборка осуществляется в третьей, а послепродажное обслуживание — в четвёртых странах.

Если возьмём электронную промышленность, то здесь глобальная цепочка стоимости имеет форму смайлика, где высокая часть (начало и конец) — высокие доходы, а нижняя часть — низкие. Высокие доходы приходятся на разработку концепции (НИОКР, дизайн). Обрабатывающая промышленность оказывается в нижней части. Вторая высокая часть — это маркетинг, реклама, послепродажное обслуживание, сбыт. В итоге производители, те, кто осуществляет сборку, получают не так много, как те, кто разрабатывает и продаёт товар. Но в последнее время за счёт изменений в технологиях (пандемия показала значимость цифровых технологий, робототехники, они стали востребованы в большей степени) происходит трансформация глобальных цепочек стоимости. Пандемия лишь усугубила этот процесс.

Торговля, как известно, предполагает участие не одного контрагента. Сегодня говорят о том, что образовался новый мощный центр. И этот центр — Восточная Азия. Прежде всего во главе с Китаем, а не с Японией. Однако больше половины международной торговли всё ещё приходится на развитые страны, и сводить к нулю роль США и Западной Европы пока преждевременно. При этом необходимо учесть, что в Европейском союзе большой процент приходится на взаимную торговлю. 60 % внешней торговли стран Евросоюза — взаимная торговля внутри ЕС. Также нужно иметь в виду, что Германия является крупным поставщиком промышленного оборудования в Китай. И на этой основе во многом развивалась китайская промышленность… Другими словами, существует два крупнейших рынка — Запад (США и ЕС) и Восточная Азия. И значение азиатского региона возрастает. Ведущая роль в нём принадлежит Китаю: более 30 % мирового экспорта телекоммуникационного оборудования и потребительской электроники, около 40 % компьютеров, значительной доли электронных компонентов… Он, фактически единственный, вышел без больших потерь из экономического кризиса, вызванного пандемией. Представляете, какие весомые цифры! А более 70 % экспорта вышеперечисленных товаров идёт в целом из Восточной и Юго-Восточной Азии.

По данным ВТО, в 2017 году мировой экспорт компьютерного и телекоммуникационного оборудования достиг 1841 млрд долларов. Всего на 10 субъектов мировой экономики приходился 91 % мирового экспорта (1672 млрд долларов). Ведущим экспортёром компьютерного и телекоммуникационного оборудования в 2017 году был Китай: его доля в этом экспорте неуклонно увеличивалась: с 4,5 % в 2000 году до 17,7 % в 2005 году; 27,8 % в 2010 году и 32,2 % в 2017 году. В число ведущих экспортёров стремительно «ворвался» и Вьетнам, доля которого повысилась с 0,1 % мирового экспорта в 2005 году до 0,4 % в 2010‑м и 3,6 % в 2017‑м.

— За счёт каких факторов произошёл стремительный экономический рост Китая?
— Китай успешно включился в процесс перемещения производств из развитых стран; успешно осуществлял экономические реформы. Немалую роль в развитии страны сыграло и то, что не было очернения предыдущего опыта, отказа от традиций. Интересно, что первоначально, в 1980‑е годы, приток капиталов в Китай осуществляли не западные транснациональные корпорации, а «заморские китайцы», китайская деловая община из стран Юго-Восточной Азии и остального мира.

— Каково участие американских, европейских и японских капиталов в китайских производствах?
— Точные цифры назвать не могу. Изначально предприятия в Китае создавали ТНК из стран Запада, Японии. Позднее в процесс включились Южная Корея и Тайвань. Причём использовались две модели. Первая — прямые иностранные инвестиции, т. е. создание филиалов. Вторая — производство по контрактам. Второй тип широко применяется в выпуске электроники, одежды, в сельском хозяйстве и фармацевтической промышленности.

Предыстория этого вопроса такова. С конца 1960‑х годов ТНК стали переносить трудоёмкие, ориентированные на экспорт производства, в т. ч. и электронной промышленности, из развитых стран в Южную Корею, Гонконг, Сингапур, на Тайвань (впоследствии именно их назовут новыми индустриальными странами первого эшелона), а также в Малайзию, Таиланд, на Филиппины. С 1980‑х годов трудоёмкие экспортные производства размещались в КНР. В 1990‑х годах в число принимающих государств вошли Вьетнам, Камбоджа. В качестве иностранных инвесторов выступали не только ТНК из развитых стран, но и фирмы из новых индустриальных государств Азии, в т. ч. и компании, принадлежащие национальному капиталу, и местные филиалы западных ТНК.

Процесс переноса производств осуществлялся с помощью прямых инвестиций, путём создания своих филиалов, а также смешанных компаний с местными партнёрами. В электронной промышленности ТНК использовали иные формы организации международного производства — субподряды, контракты с формально независимыми местными предприятиями, с предоставлением им соответствующих технологий, материалов, сбытовых каналов и со строгим контролем качества, если это была продукция с брендами ТНК. Вернёмся к примеру компании Apple. Она не имеет производств в КНР. Сборку её продукции осуществляет упомянутая тайваньская Foxconn на своих предприятиях в Китае, действуя как подрядчик. В этом же качестве Foxconn работает с Dell, Hewlett-Packard, Samsung и множеством других фирм. В свою очередь, транснациональные корпорации не опираются только на одного подрядчика. Все сотрудничают со всеми.

Китайские компании тоже зачастую не имеют собственных мощностей, а осуществляют выпуск продукции на других предприятиях по контракту. Те же схемы действуют во Вьетнаме и остальных странах региона. Производителями продукции европейских и американских компаний Benetton, Nike, Christian Dior, упомянутых Dell и Hewlett-Packard нередко выступают предприятия Южной, Юго-Восточной и Восточной Азии.

В коллективной монографии учёных из Института востоковедения РАН «Новая система производительных сил и страны Востока» доказывается, что КНР, Республика Корея, Тайвань, Малайзия, Сингапур… занимают в новой технологической волне передовые позиции по многим аспектам, включая производство электронных компонентов и изделий электроники, станков с ЧПУ и промышленных роботов.

Сейчас существует два мощных центра развития новых технологий и промышленности — Восточная Азия и Северная Америка. Так, цифровые платформы — в основном американские и китайские. Не европейские. Нужно также учитывать, что технологическая зависимость стран Востока от Запада сохраняется. Научные исследования, разработка новых продуктов базируются в большей степени в США и в меньшей степени в странах Восточной Азии.