ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЕВАНШ «КАТОЛИЧЕСКОГО ЮГА»

В XVI—XVII веках экономическим и политическим центром Европы была Испания. Она владела огромными колониями в Новом Свете, а с 1570-х годов могла использовать ресурсы португальских колоний. Трон стал на время общим. Только с 1558 года Австрия управлялась отдельной ветвью Габсбургов. В Италии испанская корона контролировала ряд важных аграрных (Неаполитанское королевство) и развитых промышленно областей. Банки и торговый флот Италии были частью экономической системы, которую французский историк Фернан Бродель описывал, как особый мир под испанским влиянием. После удачного конфликта с Папой в 1527 году ни у кого в Европе не было сомнений: монархи Испании — это воплощение католической мощи и гарантия единства католического мира, что бы там не думали их соперники во Франции. Церковь давала короне моральную опору, а современники видели: ядром Европы является католическая империя.

Вплоть до кризиса середины XVII века длился «золотой век» католического юга Европы. Испания вела частые войны, но это не мешало процветанию Северной Италии и активной торговле. Не лишалась корона и опоры в развитой промышленно Фландрии (современной Бельгии), хотя Нидерланды и протестантские монархии были её врагами. В самой Испании трудилось много мигрантов. Из колоний прибывало серебро, пряности и другие товары Испанцы представляли собой нацию образцовой отваги и гордости, они умели любить и шутить, что замечательно отразил Лопе де Вега. Католическая религия играла в жизни общества огромную роль, а сильная монархия воспринималась гарантом сохранения веры, испанского духа и даже экономического процветания. Испанские Габсбурги после короткого конфликта начала XVI века нашли общий язык с папским престолом, что было удобно и для него. Фактически имело место новое издание единого католического пространства после хаотических десятилетий ренессанса и реформации.

В 2000-е годы Римская католическая церковь избегала критиковать политику «Общего дома», раз её безоговорочно поддерживали элиты всех стран. Наличие движения социальных форумов мало на что влияло. В Латинской Америке, где сильны были идеи теологии освобождения, и происходил левый поворот, католическое духовенство часто следовало за настроениями общества, порицало бесчеловечную жажду наживы компаний из США и чуждую христианским ценностям идеологию неолиберализма. То был специфический, во многом региональный феномен, так как в этот период во многих странах шла борьба за национально ориентированное правление. В Аргентине в 2001—2002 году политика МВФ довела общество до крайнего возмущения. В результате к власти пришёл Нестор Киршнер, а с 2007 по 2015 год президентом являлась его супруга Кристина Киршнер.

Специфический консерватизм будущего папы Франциска проявился в полемике с Киршнер по вопросу о сексуальных меньшинствах. Он выступил против однополых браков. В ответ президент заявила, что интонация церкви в этом вопросе напоминает «средневековье и инквизицию». В дальнейшем «социальный папа» Франциск демонстрировал как гибкость, так и консерватизм. По вопросу о «правах геев» он принял линию либералов. Он повёл атаку на коррупцию в Ватикане, но в вопросах политики предпочёл оставаться в роли арбитра в тех границах, которые будут предоставлены конкретными случаями. В этом выразилась слабость и одновременно разделённость церкви, вынужденной работать в разных частях мира, где разные центры силы капитализма оказывали своё влияние. Франциск всегда дистанцировался от проповедников теологии освобождения и, став папой, касался социальных бед абстрактно.

ФРАНЦИСК, ГРЕЧЕСКИЙ УРОК И ЕВРОПЕЙСКИЙ СОЮЗ
Евросоюз с самого начала подвергался критике слева. Позднее усилилась и консервативная его критика. Но в обоих случаях было не ясно, чем можно заменить это образование. Высказываться острее по европейскому вопросу руководство Ватикана стало после начала глобального кризиса в 2008 году. А в 2014 году новый глава католической церкви, выступая в Европарламенте, указал на бюрократизм ЕС и отход от идеалов. Такой подход отличал его от предшественника, который в 1988 году видел перспективу в движении на Восток и дальнейшем развитии «европейской родины». Спустя почти три десятилетия ЕС представлялся более достойным критики, и Франциск добавил упрёк Европе в гедонизме и зависимости от экономики. Он прошёлся по обществу потребления и указал на его конфликт с идей заботы о человеке, его жизни и душе.

В 2015—2018 годах в Европе произошли важные изменения. Считавшееся левым и воплощавшее надежды большой части народа руководство Греции от партии «Сириза» было публично унижено «тройкой» в лице МВФ, ЕС и ЕЦБ. Оно приняло самые жёсткие условия «спасителей страны», тогда как на референдуме избиратели потребовали ответить «нет». И хотя вслед за этим прошли досрочные выборы, и «Сириза» победила, а Алексис Ципрас вернулся в кресло премьера, в другой части Европы — на её «католическом юге» — для левых многое изменилось. Испанские граждане почувствовали, что новая левая политическая партия «Подемос» поведёт себя столь же жалко, как и её греческий аналог. Сомнения в силе левых разрешить социальный и экономический кризис резко возросли.

БРИТАНСКАЯ РОБОСТЬ И АМЕРИКАНСКОЕ ВЕРОЛОМСТВО
Правые «католических стран» получили шанс. Способствовало делу и то, что экономическая ситуация в ЕС в 2014—2018 годах оставалась относительно неплохой. Западная Европа почти не пострадала от второй волны мирового кризиса, которая в 2013—2016 годах так сильно ударила по экономикам БРИКС и «развивающимся рынкам» меньшего веса. Ватикан мог оставаться на своей нейтральной позиции глобального морального арбитра, держащего дистанцию от всех политических центров силы. Не пыталось римское руководство церкви и вспоминать о «золотом веке» испанской католической империи. Впрочем, и традиционные правые партии не пытались выступать против ЕС. В случае Испании на дело не повлияла даже косвенно поддержанная еврократией борьба Каталонии за отделение. Выступление каталонских сепаратистов было подавлено, но далее Мадрид не двинулся.

Неожиданно для многих в 2016 году в Великобритании избиратели проголосовали за выход страны из ЕС. Консервативному кабинету это давало шанс реально разрушить Евросоюз с Запада, поддержав на выборах 2017 года Марин Ле Пен с её «Национальным фронтом», а следом пригласить Испанию и Италию к созданию другого европейского блока. Возможность такого развития событий не оказалась бы призрачной, если бы британские власти имели достаточно смелости и догадались бы: Германия в случае их колебаний постепенно заберёт себе часть роли Лондона, как международного финансового и торгового центра, а переговоры не дадут с её стороны ни одной серьёзной уступки. В реальности результаты голосования в Соединённом королевстве более всего напугали инициаторов референдума. Этим в дальнейшем и был сведён на нет шанс на разрушение Евросоюза.

МЕЖДУ БЕРЛИНОМ И ВАШИНГТОНОМ
«Разумной сделки» не могло существовать ни для одной страны, которая осмелилась бы выйти из ЕС и попыталась не потерять немецких туристов, заказы и инвестиции. В итоге страх сцементировал ЕС, и только во Франции росла популярность Ле Пен и её партии. Для Ватикана не могло не быть очевидно: распада ЕС невозможно добиться при сложившихся обстоятельствах, но тем не менее его можно ожидать. Работа на усиление авторитета в странах с традиционной католической религией была формальным ответом на кризис. Бедных стало больше и им потребовалось больше заботы. Аналогично вела себя православная церковь в Греции. Осмотрительной была и позиция Ватикана по мигрантам. Она строилась на признании человеческих бед, толкающих на опасный путь в Европу, но признание это делалось с позиции традиционной конфессии Европы. При необходимости такая позиция могла быть дополнена культурными требованиями к переселенцам.

После греческого политического урока в Испании, Италии и Португалии структуры католической молодёжи смогли активизировать работу. С одной стороны, христианское смирение в виде принятия любой работы удобно для еврократии, чья политика вызвала в странах «католической традиции» огромную безработицу молодёжи. С другой, католицизм в Испании — традиционно компонент правого национализма, где апелляция к «золотому веку» является правилом. И стоит учитывать, что Франциск выступил против выхода Великобритании из ЕС. Потому Ватикан старается удержать позиции в потоке событий и не вступить в конфликт с Брюсселем и Берлином. Во Франции процесс развивается в рамках республиканской традиции, и если «Национальный фронт» придёт к власти, то можно ожидать, что испанцы двинутся по тому же пути, и там быстро вырастет аналогичная сила.