ПРИБАЛТИКА: ИГРА В СВОИ ВОРОТА
Согласно последним оценкам Eurostat, в 2019 году ВВП стран Балтии демонстрирует неслыханные результаты, ежеквартально возрастая на 3—4 %, в то время как «локомотивы» европейской экономики вроде Германии и Франции буксуют около нулевых значений. И эта «ложка мёда» сильно не похожа на привычные «бочки дёгтя», когда речь идёт о провалах и неудачах Латвии, Литвы и Эстонии.
Текст: Дмитрий Заворотный
Новость о том, что экономика Литвы выросла во втором квартале на 4 % при среднем результате по еврозоне в 0,2 % — не может не удивлять. К примеру, в Западной Европе о таких цифрах уже и не мечтают, довольствуясь результатами, близкими к статистической погрешности. Но ВВП — обманчивый показатель. Зачастую он отражает количественные изменения, умалчивая о качественной стороне. А именно в ней скрыты конкретные политические и экономические события и решения, которые предопределяют развитие страны на долгие годы вперёд. И здесь всё не так радужно, как гласит статистика.
Политический курс Прибалтики, построенный на бесконечном антагонизме по отношению к России и упорном стремлении к европейской цивилизации и её ценностям, стал притчей во языцех. Страны Балтии без устали бегут от «призраков коммунизма» и «имперского гнёта», сражаясь за светлое европейское будущее. Однако за постсоветскую эпоху произошло множество событий, которые должны были развеять некоторые иллюзии и видоизменить устаревшую политическую концепцию образца конца восьмидесятых. Да и воды утекло более чем достаточно.
Бегство от русского мира не дало прибалтам желаемого. Скорее, наоборот: экономический потенциал некогда богатейших в Советском Союзе «витрин социализма» растворился в котле рыночных реформ, а разрыв экономических отношений с Россией оказался задачей, которую невозможно решить без катастрофических потерь. Успела оставить весьма горький осадок и интеграция в европейское пространство: как ураган пронёсся по Прибалтике кризис 2008 года, сплошным разочарованием для местных элит стала текущая политика Брюсселя.
Но вопреки событиям последнего тридцатилетия, которые должны были отрезвить республики, марафон антироссийской политики и прозападных интенций продолжается с неменьшим энтузиазмом, чем в начале девяностых. С завидной периодичностью звучат требования Латвии, Литвы и Эстонии о компенсациях за «советскую оккупацию», ещё чаще ― опасения скорого военного вторжения России. Незабвенной остаётся и тема запрета русского языка в школах. А в прошлом году власти Латвии приняли поправки к закону о высших учреждениях, запретив использование в учебном процессе языков стран, не входящих в Евросоюз. В итоге большинство вузов вынуждены отказаться от программ обучения на русском языке. Начиная с 2014 года, появилась у стран Балтии и новая большая ниша: сопротивление «российской агрессии» в союзничестве с Украиной.
Всё происходящее не ограничивается пространными заявлениями по различным вопросам былых и текущих отношений наших стран, что было бы само по себе типично и сродни, к примеру, регулярным выпадам Германиив отношении Москвы при одновременном лоббировании и поддержке проектов Северного потока в ЕС. Прибалтика как всегда доказывает, что готова подтверждать слово делом, даже если это ― во вред себе.
Газовый рынок
В 2015 году Литва обзавелась собственным терминалом сжиженного природного газа (СПГ) в Клайпеде, что должно было помочь избавиться от монополии «Газпрома». Весной 2019 года терминал обеспечивал около 80 % газа за счёт его импорта в сжиженном виде из Норвегии и США. Но у такого успеха есть и обратная сторона ― цена СПГ. Она традиционно выше, чем у трубопроводного газа и географически близкого российского СПГ. И хотя власти Литвы не раскрывают условия контрактов, но аналогичный газ для Европы из США обходится в среднем на треть дороже. Это одна из главных причин, по которой Евросоюз предпочитает американскому СПГ российский трубопроводный.
Но если в Брюсселе хорошо считают убытки, Литве всё нипочём. Литовское руководство нисколько не смущает и тот факт, что терминал СПГ в Клайпеде — плавучий и арендуется у Норвежской компании HÖEGH LNG за 60 млн евро в год. Впрочем, переплата за норвежско-американский СПГ благополучно перекладывается на рядовых граждан, поскольку антироссийская политика ― превыше всего.
Схожие тенденции наблюдаются и в Латвии, где последовательно готовится почва для снижения прямых поставок от «Газпрома». Не один год обсуждается проект СПГ-терминала в Скултском порту стоимостью 150 млн долларов. Рига пыталась добиться финансирования за счёт средств из европейского фонда по развитию инфраструктуры The Connecting Europe Facility, однако Еврокомиссия не спешит одобрять проект. Вкладывать в него собственные средства у самой Латвии нет ни желания, ни возможностей. Стоит отметить, что Брюссель довольно прохладно относится ко всем СПГ-инициативам стран Балтии. Такая инфраструктура позволяет осуществлять закупку газа напрямую, а значит, при необходимости норвежский и американский СПГ может быть заменён на российский аналог. К слову, терминал в Клайпеде неоднократно уличали в покупке СПГ у российской «Новатэк». Между тем, Брюсселю выгоднее установить монопольный контроль над распределением российского газа через систему трубопроводов в Восточной Европе, тем самым получая сильный инструмент экономического влияния.
Поскольку проект латвийского СПГ-терминала буксует, в качестве альтернативы власти Литвы предлагали соседям построить собственную газотранспортную ветку, которая позволила бы подключиться к газу из литовского терминала в Клайпеде. Но латышам этот вариант тоже невыгоден. Другой проект «энергетической независимости» — строительство газопровода в Польшу. Латвийская газотранспортная компания Amber Grid в мае 2018 года подписала с польской Gaz-System договор о строительстве ветки из Польши в Литву Gas Interconnection Poland–Lithuania (GIPL). Соединение должно быть введено в строй в конце 2021 года. Ожидаемая пропускная способность газопровода составляет 2,3 млрд кубометров в год, стоимость проекта оценивается в 471 млневро. Как водится, львиная доля будет профинансирована усилиями Еврокомиссии. Но самое интересное, что таким хитрым маршрутом Латвия получит тот же российский газ из трубы, только с польской наценкой. Иными словами, то, что нужно Брюсселю и очень выгодно для Польши, а именно, контроль над газовым вентилем Прибалтики, для местного населения означает сплошные издержки в виде неизбежного повышения тарифов. Но и здесь антироссийская политика ― снова превыше всего.
Электроэнергетика
Одним газом политические виражи в энергетике не исчерпываются. Страны Балтии прилагают усилия, чтобы снизить зависимость и от российской электроэнергии. В 2015 году Литва реализовала проект NordBalt — прокладку энергетического кабеля по дну моря, чтобы подключиться к энергосистеме Швеции. Правда, норвежский энергокабель, на который было потрачено 740 млн евро, за время эксплуатации неоднократно выходил из строя с последующими длительными ремонтными работами.
Ещё один проект под названием LitPol Link, реализованный литовской компанией Litgrid и польской PSE, представляет собой электрическое соединение между Балтийской системой передачи и синхронной сетью континентальной Европы. Ранее, в 2014 году, Финляндия и Эстония ввели в эксплуатацию морской кабель EstLink‑2, который стал вторым после прокладки EstLink‑1 в 2007 году.
Все эти проекты реализуются в рамках готовящегося к 2025 году выходу стран Балтии из так называемого электрокольца БРЭЛЛ (Белоруссия, Россия, Эстония, Латвия, Литва), обеспечивающего взаимосвязь линий электропередач этих государств. БРЭЛЛ функционировал на основе инфраструктуры, сохранившейся со времён СССР, когда действовала единая энергосистема. «Чтобы покончить с зависимостью от российской энергетики», кольцо будет ликвидировано, обслуживание Прибалтики полностью ляжет на плечи европейской энергетики. Кроме технических рисков столь масштабного переключения, наиболее болезненным последствием является потенциальный рост тарифов на электроэнергию. Да и хватит ли ресурсов у европейцев, чтобы «прокормить» страны Балтии электричеством? Несмотря на активную переориентацию прибалтов на европейский рубильник, в 2018 году российская «Интер РАО» поставила рекорд по экспорту электроэнергии в Литву, увеличив поставки на 41 % до 4,4 млрд кВт.ч.
Обстановка с электроэнергией в Прибалтике осложняется и тем, что часть выработки осуществляется местными гидроэлектростанциями. Их производство подвержено сезонным колебаниям, что часто ведёт к образованию дефицита электроэнергии. Данную задачу и решало электрокольцо БРЭЛЛ. Справится ли с ней европейская генерация, пока неясно.
Выглядела бы ситуация не так печально, если бы страны Балтии могли сохранить и развивать собственную генерацию электроэнергии ― за счёт атомной энергетики. Однако в 2005 году по инициативе Европейского союза начался вывод из эксплуатации Игналинской АЭС. Инициатива подпитывалась соображениями, что атомная энергетика ― опасна и экологически вредна, а Европа переходит на зелёную энергетику. За фасадом благоразумных аргументов возникла… банальная нехватка электроэнергии, которая привела к росту тарифов и усугубила зависимость Литвы от импорта. А ведь выработка станцией электроэнергии свыше 11 млрд кВт/ч в год позволяла обеспечить не только потребность Литвы, но и продавать излишки в Латвию и Эстонию.
Был упущен и шанс строительства новой АЭС — Висагинской. 20 сентября 2012 года премьер-министры стран Балтии подписали в Вильнюсе меморандум об учреждении компании для реализации проекта и создании межправительственной рабочей группы. И вновь балтийские руководители пошли сложным путём — в обход России. Дело в том, что реализация проекта возлагалась на американские корпорации General Electric и Westinghouse, которые оценивали стоимость одного энергоблока в 5 млрд долларов. Такие расценки сделали бы себестоимость производства электроэнергии заоблачной. Для сравнения, стоимость двух энергоблоков строящейся по проекту «Росатома» АЭС в Белоруссии составляет 6 млрд долларов. Но как бы там ни было, история Висагинской станции завершилась, практически не успев начаться.
В Евросоюзе крах любых проектов независимой выработки энергии и тепла только приветствуется. ЕС, «выжигая» прибалтийскую энергетику, создаёт тем самым новый рынок для собственной, которую нужно развивать и подпитывать дополнительным спросом. Покончив с атомной энергетикой Балтии благодаря экологической истерии, Брюссель решил нанести ещё один удар. Теперь в зоне его внимания ― угольные и сланцевые электростанции, которые во множестве сохранились в прибалтийских республиках. К примеру, в Литве за счёт теплоэлектростанций вырабатывается до четверти электроэнергии. А в Эстонии в строю две крупные ТЭС в Нарве, возведённые в 60-е годы прошлого века и работающие на нефтяных сланцах. Они способны покрыть до 95 % потребности республики в электроэнергии.
Чтобы обанкротить этот вид генерации, Евросоюз вводит квоты на выброс углекислого газа (СО2). И стоимость квот постоянно увеличивается. В 2017 году они были относительно невысокими и составляли пять евро за тонну. Затем объём квот начал стремительно сокращаться, в результате чего их цена моментально
выросла. В конце 2018 года она поднялась до 20—25 евро за тонну. И на этом никто останавливаться не собирается. Сегодня стоимость электроэнергии в Эстонии сравнялась с показателями в Норвегии и Дании, при том что уровень жизни в этих странах, мягко говоря, разительно отличается от эстонского.Кроме квот на выбросы СО2, которые установил Евросоюз, в Эстонии существует сложная система акцизов, которая вбивает последний гвоздь в гроб местной энергетики.
Эстонское правительство установило акцизы на тот самый нефтяной сланец, который является главным сырьём энергокомплекса в Нарве. Предполагалось, что средства, полученные от введения акциза, будут идти на развитие и диверсификацию энергетики. Однако государство не делает никаких шагов на этот счёт. В результате стоимость электроэнергии в стране уже достигла 50 евро за МВт.ч. Для сравнения, российская электроэнергия обходится вдвое дешевле — около 20—25 евро за мегаватт. Энергетический холдинг Eesti Energia был вынужден сократить выработку электроэнергии на 20 % и отправить часть сотрудников в отпуск. Из-за сокращения собственной выработки Эстония в текущем году пошла на невиданный шаг — начала импорт электроэнергии. В качестве главного поставщика внезапно выступила Россия. Радоваться этому не приходится, потому что дешёвая российская электроэнергия в данном случае выступает в качестве фактора грядущего разорения эстонской энергетики. В Брюсселе это прекрасно понимают и намерены воспользоваться «удобным моментом», чтобы избавиться от «лишних» энергомощностей, а заодно убедительно показать, как «коварная Россия» расправляется с беззащитными эстонскими ТЭС. После чего европейские энергетические компании начнут лоббировать поставку собственной электроэнергии, а правительство
Эстонии получит отличный политический предлог для отказа от импорта из России.
Торговля, инвестиции и транзит грузов
Пищевая продукция и транзит грузов наряду с энергетикой — те немногочисленные сферы, на которых держится экономика региона. Несмотря на политические дрязги, роль экспорта пищевой продукции по-прежнему весьма высока, и Россия выступает в ряду важнейших рынков сбыта. В частности, по итогам 2018 года именно Россия является торговым партнёром номер один для Литвы, а совсем не Латвия, Польша или Германия. Доля литовского импорта в Россию и экспорта из России составляет 15 % и 14 % соответственно.
Для Латвии главный торговый партнёр ― Литва, однако, Россия занимает почётное четвёртое место: 8 % в латвийском импорте — продукция из РФ, 14 % латвийских товаров экспортируется в Россию.
Иная ситуация с Эстонией, которая импортирует 9 % товаров из России. А вот эстонский экспорт сильно пострадал от российского продовольственного эмбарго. По сравнениюс 2013 годом экспорт сельхозпродукции из Эстонии в Россию упал почти на 70 %. Существенно сократился и транзит грузов — за последние десять лет объём перевозок через Эстонию уменьшился в четыре раза.
Под сильный точечный удар попала также латвийская пищевая индустрия. Пятый год находятся под запретом шпроты, для производителей которых Россия была крупнейшим рынком сбыта. Это привело отрасль к глубокому кризису, в результате чего многие предприятия существенно сократили объёмы производства или вовсе разорились. Кто бы мог подумать, что столь высокой окажется цена выступлений против «Северного потока» и всяческое потакание антироссийской повестке. Впрочем, несмотря на это, Москва после 2017 года вывела из-под контрсанкций пару компаний отрасли — латвийское консервное производство SIA Karavela и эстонскую компанию Kajax Fishexports AS.
Печальная участь постигла и литовские сыры. С 2014 года продукция хорошо известного в России бренда «Сваля» оказалась под запретом Россельхознадзора. Россия сохраняет свои позиции в прибалтийском регионе и как крупнейший инвестор. К примеру, среди созданных в Латвии за 2017 год компаний с иностранным капиталом больше всего российских. По данным регистра предприятий Латвии, в прошлом году при участии российского капитала создано 314 юридических лиц, что составляет около 23 % от всех компаний с иностранным участием. Российские компании в Латвии по итогам прошлого года вышли в лидеры и по обороту.
Первое место заняла дочерняя структура российского производителя минеральных удобрений «Уралкалий» — SIA Uralkali Trading, которая была зарегистрирована в 2015 году. Третья по обороту ― SIA Uralchem Trading, дочерняя компания концерна «Уралхим».
Транзит грузов, который являлся важной статьёй дохода для стран Балтии, тоже переживает глубокое падение. Перевалка российских грузов в портах республик в первом полугодии текущего года по сравнению с аналогичным периодом прошлого снизилась на 12,4 %, составив 16,76 млн тонн. Такое положение дел ― лишь начало. В ближайшие годы Россия осуществит ввод в эксплуатацию серии логистических объектов, которые сделают невостребованными транзитные услуги прибалтийских портов (касается перевалки зерновых, минеральных удобрений, угля и различных контейнерных грузов). Это нанесёт серьёзный удар по экономике прибалтийских стран с учётом объёма перевалки российских грузов в местных портах: в 2017 году он достигал 42,5 млн тонн, что немногим меньше, чем вечно загруженный польский Гданьск с его 49 млн тонн.
Лучше обстоит ситуация с железнодорожным транзитом. По итогам 2018 года объём грузовых перевозок по железной дороге в Латвии вырос по сравнению с 2017 годом на 12,5 % до 49,26 млн тонн. Но этот позитив может оказаться недолгим. В скором времени начнётся проект по электрификации латвийских железных дорог. Электрифицировать железную дорогу в Латвии в направлении Восток — Запад планируется к 2030 году. Суммарные расходы первого этапа электрификации запланированы в размере 441 млн евро. Большую часть средств выделяет ЕС, но самому предприятию Latvijas dzelzceļš требуется найти 94 млн евро. Средства компания намерена занять в Европейском инвестиционном банке.
Электрификация мотивирована борьбой ЕС за экологически чистый транспорт. Как и в случае с атомной энергетикой, благие намерения скрывают корыстные интересы. Надо понимать, что любой проект, реализуемый Евросоюзом, будь то прокладка ЛЭП или капитальное строительство — выполняется с привлечением европейских компаний и с использованием европейского оборудования. Таким образом, сотни миллионов евро по электрификации освоит бизнес западноевропейских стран, а прибалтийская сторона ещё и останется должной по кредитам софинансирования проектов. Обновлением подвижного состава займутся европейские компании: не просто так банкротился легендарный Рижский вагоностроительный завод, некогда обеспечивавший локомотивной тягой весь СССР. Ну и, конечно же, электричество для обновлённой железной дороги будет обеспечено европейскими компаниями в рамках вышеописанных энергетических проектов. Между тем, электрификация приведёт к удорожанию транспортных услуг, потому что инвестиции неизбежно будут заложены в железнодорожный тариф.
Вот и получается, что все старания Риги, Вильнюса и Таллина в политических дуэлях с Москвой оборачиваются для них масштабными потерями. А интересы Европы в отношении Прибалтики ― сугубо коммерческие и едва ли отвечают интересам населения.
Газовые проекты стран Балтии ведут к росту цен на голубое топливо. Переключение энергетики на европейских поставщиков аналогично вызовет ценовой всплеск. Новый виток тарифной инфляции ударит изначально по реальному сектору. Дорогая электроэнергия, газ и логистика делают бизнес менее выгодным ― как действующий, так и тот, который мог бы зародиться на месте умершей советской индустрии.
Прибалтика имеет колоссальные географические преимущества. Но всё это перечёркивается текущей политикой в угоду политическим амбициям. Для населения негатив ещё более очевиден. Рост тарифов отразится на покупательской способности. Уровень бедности, довольно высокий среди определённых категорий населения, повысится. Это спровоцирует очередной этап бегства населения, что и без того является одной из центральных проблем стран Балтии. Эстонский аналитик банка SEB Михкель Нестор недавно озвучил печальные цифры: к 2030 году число граждан в возрасте от 20 до 39 лет может уменьшиться на 17 %. Чуть ранее эксперты ООН предоставили прогноз, согласно которому ― к концу 2100 года население Литвы «имеет шанс» сократиться до 960 тыс. человек с нынешних 3 млн.
Несмотря на очевидность прибалтийского сценария, возникает вопрос, неужели это стало возможно по воле определённой группы недальновидных политиков? Как всё-таки устроена современная Прибалтика?
После бегства из «советского плена» новорождённые прибалтийские республики забыли обрести суверенитет, попросту сменив центр подчинения — с советской Москвы на европейский Брюссель. Сие обстоятельство сразу же уловил европейский капитал, а конкретнее ― его североевропейское ответвление, представленное Норвегией, Финляндией и частично Польшей. В девяностые годы этот капитал начал уверенно обосновываться в Латвии, Литве и Эстонии. Безусловно, не без покровительства брюссельского начальства, которое было заинтересовано в том, чтобы задушить национальный капитал, способный сказать нет определённым инициативам ЕС. Первым делом, североевропейский капитал окучил банковский сектор. Финансовые группы SEB и Swedbank фактически добились монопольного положения в странах Прибалтики. Контролируя финансовый ресурс, североевропейский капитал начал быстро захватывать наиболее привлекательные сферы — рыбный промысел, строительство, энергетику, транспортную сферу. Ныне Литва с удовольствием платит норвежцам за аренду СПГ-терминала, а Латвия превращается в рынок сбыта для электроэнергии из Финляндии и Польши.
Однако на пути своей экспансии североевропейский капитал столкнулся с российским капиталом, который с конца девяностых широко представлен во многих сферах. На этом фоне у капитала из Швеции и Финляндии возник большой соблазн сыграть на русофобии, чтобы добиваться для российского бизнеса ухудшения инвестиционного климата. На службе у этой задачи и оказались прибалтийские власти, которые убеждены, что выступают на правильной стороне, ведь Россия — потенциальный оккупант. И это несмотря на то, что игры в «ковбоев и индейцев» оборачиваются многомиллионными убытками для Латвии, Литвы и Эстонии. И хотя ситуация в мире сильно меняется, прибалтийские политики не желают этого замечать. Раньше игра на стороне европейского капитала обеспечивала Балтии неплохие дивиденды в виде членства в ЕС со всеми преференциями и дотациями, которые хотя бы как-то компенсировали деиндустриализацию девяностых: вместо умерших машиностроительных предприятий и сахарных заводов появились банки и широко открытые ворота в любую страну Европы. Сегодня ситуация иная. Евросоюз уже не такой щедрый и не такой вместительный, потому что экономика изрядно буксует. Дотации приходится выбивать, мучительно доказывая и обосновывая их необходимость.
Между тем, Европа сама погрязла в неразберихе разнообразных проблем, решение которых для многих её членов всё чаще видится в выходе из Евросоюза. Этот процесс уже запущен в Британии, выход которой, кстати, приведёт к сокращению дотаций для Прибалтики на 15—20 %. А примеру Британии норовит последовать плеяда «евроузников», разочарованных в объединении. В столь шаткой ситуации балтийские страны не только не раскладывают яйца в разные корзины, но ценой последних живых сегментов экономики «вписываются» в долгосрочные и рискованные проекты. Если затрещит по швам ЕС, проекты газопроводов и энергетических коридоров могут рухнуть, оставляя население региона без тепла и электроэнергии.
В Прибалтике нарастающая волна евроскепсиса и недоверия к антироссийской повестке в состоянии спровоцировать глубокий политический кризис, который будет полон больших сюрпризов. Чтобы не играть в эту рулетку, Риге, Вильнюсу и Таллину следует диверсифицировать свой политический курс. И в истории хватает позитивных примеров. Финляндия, для которой Прибалтика ― зона экономических интересов, когда-то сама успешно прошла между гигантскими политическими силами в лице СССР и США и взяла курс на национальный интерес. Так называемая «линия Паасикиви — Кекконена» — внешнеполитический курс, в рамках которого Хельсинки провозгласили в качестве значимого приоритета дружественные отношения с Советским Союзом. И участие в строительстве советских атомоходов и кораблей никак не омрачалось ни национальными обидами, которых в истории российско-финских отношений тоже хватало, ни интересами западного капитала.
