СЕГОДНЯ ТЫ ИГРАЕШЬ ДЖАЗ, А ЗАВТРА ...?

– Появление джаза в начале Советского Союза можно ли рассматривать как попытку показать новой, социалистической России музыку похожих классов из-за рубежа?

– Вполне возможно. Был интересный момент в биографии Леонида Утёсова: хотели запретить его оркестр, и он нашёл статью Луначарского, в которой тот писал, что Владимир Ильич ходил в Париже слушать джаз. В послевоенные годы была борьба с космополитизмом, и музыка должна была быть чётко национальной: никакой американщины. Должно было быть эстрадное искусство, музыка, созданные россиянами на основе российских интонаций. Кто такой космополит? Это человек мира. Он может всё что угодно играть, всё что угодно говорить, то есть он не зависим от национальности, от места проживания. И СССР боролся – раз джазовое направление придумали не россияне, то хотели его оркестр убрать. Но он доказал, что это искусство, которое наши вожди пролетариата слушали. И хорошие отзывы были об этой музыке – что это демократическое искусство и оно должно существовать.

– Получается, что джаз получил ярлык буржуазного веяния в последние годы Сталина, в предоттепель?

– Да. Это было связано с тем, что наши советские авторы, видя, что у нас нет мюзиклов, написали свой мюзикл, где не присутствовали всякие увеселительные моменты и так далее. На Западе мюзиклы были лирические, на основе каких-то любовных интриг. Это же был чисто политический мюзикл, где линчуют негров, они там противостоят этому капиталистическому обществу. И Сталин пригласил группу американских актёров и певцов во главе с Полем Робсоном. Они посмотрели сценарий и сказали, что играть этот спектакль отказываются, потому что их потом в Америке просто не примут. Хотя я могу сказать, что мы сейчас видим происходящее в США, оно до сих пор осталось: какие-то пережитки. Но одно дело у них, а другое, когда в России тот же спектакль поставят американцы, – конечно, их обратно не примут. Тогда Сталин отправил этих американцев домой с их музыкой. Это, естественно, передали Жданову, министру культуры, и он начал бороться против всей этой американской музыки – получился колоссальный тормоз. Хотя на нашей военно-оркестровой службе это не отразилось: там как играли джаз, так и не переставали. Запрещён джаз был в 50-х годах. В 60-х годах началась оттепель: приехали джазовые американские музыканты. Мало того, наши молодые музыканты начали интересоваться: открыли джазовые клубы.

– Какими качествами должен обладать джазист? В чём отличие подготовки музыканта в образовательном моменте? И что должен уяснить студент, чтобы понять алгоритм, главную формулу джаза?

– По поводу дополнительных качеств: человек должен обладать этим чувством особой пульсации. Прежде всего у него внутри должно находиться это чувство пульсации. Его состояние души, он может это всё впитать в себя. Это раз.

Второе, что у него должно быть, – это чувство импровизации. Желательно, учитывая уже какие-то наработки… Как правило, если человек действительно обладает какой-то индивидуальностью музыкального мышления, у него появляются свои музыкальные фразы, джазовые фразы на основе уже сделанных Луи Армстронгом и т.д.

В данном случае мы говорим о музыканте не только как об исполнителе, но и сотворце композитора. Если он обладает индивидуальностью, его интересно слушать. Наша музыкальная критика остановилась на людях, которые имеют какие-то свои собственные взгляды на импровизацию или какие-то свои наработки: Ким Назаретов, Игорь Бриль, Леонид Чижик, Алексей Кузнецов – музыканты, не зависимые от Чарли Паркера и т.п. Они играют по-своему, учитывают те элементы, которые Паркер играл когда-то.

– А в образовательном моменте?

– В образовательном моменте прежде всего надо научить человека чувствовать свинг, потому что это тоже прививается. Для этого нужно, чтобы он сам почувствовал, услышал правильное исполнение; он должен впитать в себя традиционные формы джаза, характерные фразы, интонации, которые существуют, – всё это он должен изучить. Я это видел в США, это было в 80-х годах… У них все выдающиеся импровизации на какую-то тему выписаны, как словарь, и даются для изучения ученикам. Для каждого музыкального направления есть уже накопленный материал, сделанный, озвученный. В конце концов ученик, изучив всё это, становится профессионалом. Почему говорят «джазовое искусство»? Оно начинается, когда приобретает силу воздействия на человека – тогда это профессиональное искусство.

Музыкант должен обладать чувством свинга. Оно имеет не высчитанные по длительности синкопы. Это должно быть внутри человека. Более того, если несколько человек будут одинаково чувствовать эти синкопы, то у них сложится ансамбль. Это характерно для американских и западных культур. На Западе, в Америке прежде всего ценится ансамбль – группа, оркестр, и только потом сольные выступления. Все должны одинаково чувствовать эту пульсацию, которое даёт ощущение чувства свинга.

– А каким он в быту был?

– Он не любил оставаться в одиночестве. Как правило, у него за обедом были какие-то знакомые, друзья и т.д. Он всегда их приглашал, анекдоты рассказывал – в общем, любил общаться. Старался помогать людям, которые ему нравятся. Что касается меня, это же непросто сделать, чтобы в Твери специально для меня одного открыли заочное отделение. Я ему понравился, он хотел, чтобы я у него работал. Мы пошли в учебный отдел Министерства культуры и написали приказ директору музыкального училища об открытии заочного отделения.

– Как Вы считаете, в чём основной вклад Утёсова?

– Его вклад в том, что он создал очень популярный коллектив.

– Кроме Утёсова, кто ещё значимая фигура, может, похожего уровня, кто задал мощный вектор развития в джазе?

– Естественно, Александр Цфасман, его музыканты были очень высокого уровня. Александр Варламов. В последние годы его жизни мне удалось с ним пообщаться. Рассказывали, что на радио выписали специально счётчики, чтобы у саксофонов была вибрация такая «фирменная». Поэтому, когда слушаешь эти оркестры, они почти ничем не отличаются от американских. Великий Эдди Рознер. Я считаю, что у Рознера был самый свинговый оркестр, самый драйвовый. Он сам играл на трубе, а остальные музыканты под него подстраивались: свинговали, как он. Да вообще многих можно назвать.

– В какое время зарубежные гастроли вошли в практику?

– Это были 70–80-е годы. Однажды получилась такая история. Оркестр Олега Лундстрема выехал на конкурс, где оркестры должны играть в манере, приближённой к манере исполнения оркестра Гленна Миллера. Там были разные коллективы из Америки, Европы... Так что замечательно, наши взяли первое место – оркестр Лундстрема оказался лучшим.

– Расскажите о Вашем первом выезде за рубеж, это какой год был?

– Это была поездка оркестра Министерства обороны в 1972 году во Францию. Мы тогда играли праздничную увертюру Шостаковича. С джазовыми программами ещё не выезжали.

Тогда я первый раз, один, играл джаз.  А получилось так, что наш коллектив был на Вандомской площади, выкроилось какое-то свободное время, и я решил сыграть джазовую тему, которую наверняка должны были знать наши коллеги из других зарубежных оркестров. И прямо на улице на тромбоне заиграл популярную джазовую тему «Мекки нож», со свингом, как положено. Смотрю – барабанщик подыгрывает. Пошла импровизация, там уже басист подхватил… Получился джем-сейшен!

– К примеру, если то же самое переложение «Очи чёрные» сыграем не мы, русские, а сыграет биг-бенд норвежский, принципиальная разница будет, и если будет,  то в чем? То самое прочтение музыки, внутреннее чутьё интонации будет всё-таки иным?

– Не знаю. Может быть, другие фразы будут… Скорее всего, будет отражение их особенности внутри уже импровизации.

– Прошел ли золотой век джаза – как у нас, так и у них, за рубежом? Джаз – это дань времени какая-то или…

– У них джаз считался поп-музыкой, поэтому там, во всяком случае до «Битлз», он был более популярен…

– То есть расцвет джаза приходится на период до «Битлз», то есть до появления электрогитары как таковой, я правильно понимаю?

– Да.

– Значит, золотая эра джаза – это эра свинга?

– Да, конечно.

– Он должен был появиться сам по себе, джаз, если представить альтернативную историю?

– Я не знаю, должен или не должен, но он появился. Негров-рабов привезли в Америку, они начали общаться, и пошло-поехало. Стечение обстоятельств.

– А насколько сегодня можно сказать об его актуальности?

– Влияние джаза – почти во всей нашей поп-музыке. Везде присутствуют джазовые интонации, тем более в роке, не говоря уже об буги-вуги, рок-н-ролле… Я считаю, что без него обеднеет наша культура. Джазовая музыка должна быть, и она будет. Обязательно. Всегда найдётся человек, которому эта музыка будет нужна. Вот чувствует он свинг внутри себя. Почему это появляется? Хочется что-то такое бодрящее.

– А сегодняшние культурные тенденции как влияют на его развитие, на Ваш взгляд? Электронные инструменты, приспособления?

– Считаю, музыканты стали более образованными в этом плане. Они же изучают профессионально джазовые всевозможные стили. Естественно, и уровень их растёт. Что касается тромбонистов – могу даже показать: у меня есть 2007 года фестиваль: там тысяча тромбонов, там выдающиеся джазовые музыканты, которые играют с разными составами.