СЕРДЦЕ ЕВРАЗИИ В РУКАХ ЕЁ НАСЛЕДНИКОВ

Дата: 
07 декабря 2022
Журнал №: 
Рубрика: 

Могут ли страны Центральной Азии без выхода к мировому океану не только выживать, но и процветать? Ответ, похоже, на перекрёстке главных дорог: финансовых потоков и конфликтного потенциала внутри региона.

Текст: Сергей Солодовник
Фото предоставлены Информационным агентством России ТАСС

Интересы России
С короткими интервалами в 1992—1993 годах мне довелось посетить независимые Узбекистан, Казахстан и Кыргызстан. Большим везением стало общение с директорами институтов стратегических исследований. Именовались НИИ по-разному, но все они уже тогда числились за президентами этих стран.

Мои собеседники говорили о своём, наболевшем, но как под копирку повторяли: спасибо наследию СССР, что у нас есть специалисты по Штатам, Китаю, Европе, Индии, Пакистану, Афганистану,.. но нет специалистов по нашей стране. Нашей, естественно, в контексте того, где проходила встреча.

Грусть и обеспокоенность, которые я наблюдал у уважаемых руководителей, была следствием кадрового голода. В полный рост перед каждым стояла проблема дефицита аналитиков, предсказывающих внутренние конфликты в каждой стране сердца Евразии; операторов, упреждающих конфликты между странами сердца Евразии; интеграционистов, способных выстроить экономику и социум для процветания как максимум и для самообеспечения внутри страны как минимум.

Прошло три десятилетия. И хотя много воды утекло через реки Сырдарья и Амударья, и успело окончательно обмелеть Аральское бывшее море, но сполохи пламени и взрывы внутри сердца Евразии лишь множатся.

Взрыв социального недовольства в Казахстане, январь 2022-го. Столкновения на границе и по эксклавам между Таджикистаном и Кыргызстаном, апрель — май 2022-го. Волнения и военная операция в Горном Бадахшане Таджикистана, май — июнь 2022-го. Вооружённые столкновения в Каракалпакии в июне 2022-го. Обстрел таджикскими РСЗО «Град» аэропорта в Баткене, Кыргызстан, в сентябре 2022-го.

Конечно же, за 30 лет обязанности и полномочия институтов стратегического направления видоизменились, переформатировались, перераспределились. Это сейчас для меня «чёрный ящик», и в местные гостайны залезать не хочется. Но не устраивает то, что получается на выходе из этого «чёрного ящика». Конкретно, высокий уровень нестабильности по каждой стране и крайне низкий уровень региональной сопротивляемости. В терминах АСЕАН — отсутствие regional resilience.

И посему это вызывает не только гуманитарную озабоченность, но и геополитическую тревогу. Буду называть вещи прямо. России не нужна взрывоопасная и конфликтная Центральная Азия. России нужна самодостаточная, процветающая и открытая Центральная Азия.

Сердце Евразии в традиционной геополитике — это пять республик бывшей советской Средней Азии плюс Афганистан, плюс китайский Синьцзян (СУАР КНР). В наших интересах, чтобы этот регион обеспечил внутренние коммуникационные линии в Евразии, а трафик как был, так и остался недоступным для удара АУГ (авианосных ударных группировок) США. Именно по недоступности для флота, господствующего в мировом океане, регион и был обозначен термином HeartLand дедушками геополитики Маккиндером и Хаусхофером.

Вынужденное вмешательство вооружёнными силами России для спасения сердца Евразии от хаоса и братоубийства — сценарий Next-Worst, самый плохой после катастрофического.

Самодостаточная, мирная и процветающая Евразия — наилучший сценарий. Его надо добиваться всеми силами. Но есть проблема: если раньше не было специалистов, то сейчас появились такие операторы, которые целенаправленно подрывают стабильность в сердце Евразии.

Кто нас подставляет?
Когда-то давно, ещё когда мы жили в едином Советском Союзе, происходили массовые погромы в Намангане с отзвуками по всей Фергане. Дело прошлое, но вспоминается одна попытка «осмысления» этих событий, которое звучало примерно так: конфликт по поводу клубники на базаре. Автор афоризма — Рафик Нишанович Нишанов, на тот момент — председатель Совета Национальностей ВС СССР.

Аналитический уровень данного представителя верховной власти был понятен уже тогда. Однако заподозрить Рафика Нишановича в провоцировании наманганской резни невозможно. Недеяние — да, но прямых действий в целях разогревания конфликта он всё же не совершал.

А теперь вернёмся в 2022 год. Пройдёмся по хронологии. Самое начало января 2022 года — Казахстан. Резко взлетели цены на газ и бензин, сразу за новогодними праздниками. Перед глазами пример почти соседнего Ирана — каждый взлёт цен на бензин там оканчивается массовыми волнениями. Просто в газо- и нефтедобывающей, а особенно — в нефтеэкспортирующей стране местное население очень болезненно относится к росту цен на национальный продукт. Не понимает, за что такая напасть, и начинает резко ненавидеть власть. Причём плавное увеличение цены на топливо народ зачастую проглатывает почти молча. Поговорят на кухне дома, на базаре у казана или мангала, добавят несколько ярких образов и метафор в адрес обожаемых властей в соцсетях — всё.

Так ведь рост цен на газ и бензин в Казахстане был жёсткий, неумолимый. Вспышка началась как закономерность в нефтепроизводящих регионах. Потом дошло до двух столиц.

И кто же подготовил такое решение? Кто подставил стабильность немаленькой страны под топор народного бунта? А главное, зачем такие заготовки утверждать? Почему нельзя было понять с небольшим упреждением, что подобные действия самоубийственны? До сих пор нет ответа.

Затем началась СВО, где-то далеко от сердца Евразии, на периферии. И тут взорвался Горный Бадахшан в Таджикистане. Из официальных сообщений президента Рахмона: «раньше мы терпели, а сейчас уже нельзя». Малая полицейская операция по внутреннему интернированию нескольких местных авторитетов, они же лидеры общественного мнения, они же религиозные учителя, вылилась в масштабную военную операцию по подавлению массовых беспорядков.

Что вдруг изменилось? Напомним, что Горный Бадахшан в Таджикистане всегда жил и саморегулировался весьма автономно. Горцы во всех странах особенные. А тут ещё исмаилизм, не совсем мусульманство с точки зрения ортодоксов. Да и духовный лидер Ага-хан IV был и остаётся иностранным подданным.

Остаётся вопрос. А что, до сих пор всё было в порядке? Или в духе наследников Евразии существовало поле для понимания и взаимного уважения, компромиссов и разделения интересов? Что, ни один из советников-помощников в Душанбе не понимал возможные риски и угрозы, если тронешь устоявшийся десятилетиями консенсус?

И уж совсем невозможно встать на точку зрения некоторых полуофициальных аналитиков и спикеров из Душанбе и Москвы, что приход к власти в Кабуле правительства талибов сделал эту полуспецоперацию крайне актуальной и необходимой. Почему невозможно согласиться с такой мифологемой? Всё просто: если талибы есть экспансионисты и агрессоры, то вторгаться они могут только в те регионы, где им обеспечена поддержка населения.

Таковых регионов может быть много, очень много в соседних странах. А вот Горный Бадахшан будет досадным исключением. Потому что талибы — за чистоту ислама, а исмаилиты для них еретики и отступники. Никак пазл не складывается. Тем более если принять во внимание, что правительство Талибан после взятия Кабула не один раз старалось демонстрировать договороспособность в адрес соседей по Евразии.

И ещё один грустный кейс: казус Каракалпакстана. Наверное, надо было в Узбекистане обновить часть Конституции. С принятия первой редакции прошло почти три десятилетия. Но кто положил на стол первым лицам республики статью об отмене права Каракалпакстана на референдум и свободу выхода из Узбекистана? Там зрел заговор? С применением насилия? Так компетентные службы Узбекистана давно себя зарекомендовали в плане поддержания внутренней стабильности. Несколько операций по нейтрализации, если такие заговорщики были, и проблемы сняты. Практика реального подавления массовых насильственных выступлений в Каракалпакии продемонстрировала, что ни накопленного оружия, ни подготовленных групп боевиков (в отличие от Казахстана в январе 2022 г.) там не было. И местные органы правопорядка не перешли на сторону выступавших против власти.

Зачем же надо было устраивать на пустом месте проблему, каковую в тактическом плане с блеском разрешили, а в стратегическом — завербовали сами, своими руками будущий мобилизационный ресурс для выступлений против центральной власти?

Вопросы остаются...

А не агенты ли внешнего влияния подкидывают такие плодотворные, с позволения сказать, идеи? Кто, зачем и по какой цепочке подкладывает на подпись столь расчудесные рекомендации, каковые ведут к явной подставе? Это не внешняя пропаганда так подгадила, не НКО западного разлива. Это были внутренние документы, подготовленные доверенными людьми и прошедшие некоторый путь внутреннего согласования. Не так ли?

Да, вертикаль власти — хорошо, на Востоке всегда уважали и уважают уверенную и сильную власть. Но наследие Евразии даёт нам образцы не только понимания и уважения, но и высокую степень договороспособности внутри своего общества, каковая опирается на учёт интересов, предвидение кризисов и обострений, избегание конфликтов. Это не просто пожелание. Мы помним, что Чингисхан даровал, а не навязывал свой закон Яса. Вначале были переговоры, затем — принятие единого свода законов. Покорённым народам он вводил внешнее управление, на Руси это называлось игом. И лишь потом русские покорённые князья, через несколько поколений, доросли до статуса партнёров.

Наверное, верховные власти и Таджикистана, и Кыргызстана в своих аппаратах попытаются расследовать авторство документов по поводу подготовки к решению силовым путём спора по анклавам-эксклавам в Фергане. Заранее убеждён, что в обоснование силовых решений кладутся такие, как «укрепление суверенитета», «престиж верховной власти» и «забота о населении». С каждой стороны. Притом что несколько раундов отыгранных партий по провоцированию и межгосударственного, и внутриполитических конфликтов мы уже наблюдали.

В сердце Евразии знают, как договариваться без западных схем показной демократии. Знание пора перевести в практику — в интересах и России, и стабильности Евразии в целом.

Опоры
Начнём анализ с того, что обеспечивает в обозримой перспективе стабильность в сердце Евразии. Не будем обольщаться понятием стабильность. Многие люди, живущие здесь, хотят развития, движения вперёд, процветания. Но при ломке устроения, власти, социального уклада — развития нет. Ищем опоры для движения в будущее.

Первая — власть на нижнем уровне, традиционно близкая к каждому дому и главе семейства. В Узбекистане полномочия махалли прописаны в новой редакции Конституции. В Таджикистане и Туркменистане не столь подробно всё прописано, но по традициям и по понятиям законы соседского общежития свято соблюдаются.

Можно возразить, что туркмены издавна были кочевыми людьми. Однако основные родовые структуры туркмен имели прочную базу, каждый считал своим домом тот или иной оазис. А там земли было мало, воду делить надо было по справедливости, потому и законы соседства соблюдались в жёсткой форме.

Традиции кочевой жизни в Кыргызстане и Казахстане на первый ряд выводили законы рода и племени, которые на протяжении веков представляли единую общежительную единицу. Соседом всегда являлся родственник, ближний или дальний, но не чужой по крови человек. Поэтому родовые связи среди казахов и кыргызов есть экстерриториальный формат махалли узбеков и таджиков.

Вторая опора — сочетание мусульманского права в виде шариата и местных обычаев. Мусульманское право отстаивают муллы, кази и муфтии, а местное — старейшины и главы общин. За века обе стороны научились достигать компромисса, но лишь в том случае, когда муллы и старейшины — местные, вышедшие из народа, которые уважают и сохраняют память предков.

Этот кирпичик стабильности легко расколоть, когда мулла назначен из-за рубежа и там прошёл обучение и послушание. А чтобы парализовать разрушающее действие такого представителя внешней школы ислама, власти назначают на местную власть «представителя и уполномоченного» из центра. Чужака для местных жителей. Вот тогда жди беды…

Третья потенциальная опора — традиции взаимопомощи, что в реальной жизни выражается в полном многообразии форм, начиная от понятия «хашар», совместный труд соседей на благо общины или нуждающихся, и вплоть до традиций давать деньги взаймы без процентов, но с гарантией третьих лиц по возврату. Исламский банкинг — высшая форма беспроцентной помощи, оформленная по прозрачным стандартам, при наличии страхования рисков всех сторон.

Довести до ума исламский банкинг в сердце Евразии крайне необходимо. Но остаются риски того, что это дело возьмут под контроль иностранные агенты влияния. Добро бы ещё, если иностранцы-мусульмане будут просто извлекать выгоду, выкачивая капиталы из стран Центральной Азии. Гораздо хуже, если через исламский банкинг внешние страны начнут диктовать, какие предприятия надо закрыть, а какие развивать.

Главная угроза, по моему мнению, в крайней степени ожесточения борьбы с любыми иными финансовыми институтами, работающими в Центральной Азии последние 30 лет. Нетерпимость к иным формам финансового взаимодействия может приводить только к спонсированию терроризма со стороны крайних экстремистских организаций.

Неслучайно для спонсирования вооружённых бандитских формирований на территории сердца Евразии были ложно использованы мусульманские налоги, такие как закят и джизья.

А теперь зададимся вопросом: почему при наличии опор стабильности они до сих пор не получили развития? Ответ видится как минимум в следующих аспектах. В некоторой инерции, оставленной нам всем в наследство от первых годов независимости бывших республик СССР. Тогда было явное стремление части общества и части руководства доказать себе и всему миру высокий уровень цивилизованности, каковой после окончания холодной войны и распада Советского Союза мыслился через подключение к законам и правилам глобального однополярного мира. Глобалисты эти тенденции подкармливали. Не то чтобы щедро, но на уровне лидеров общественного мнения целенаправленно. То, что это тупиковый путь развития, дорога к дестабилизации, осознавали не все и не везде.

Другой аспект в том, что для национальных служб безопасности и органов внутренних дел некоторые традиционные устои выглядят как ворота для усиления радикалов и экстремистов. Спецслужбы не призваны создавать устойчивость в общественном и экономическом укладах. Они охраняют и предотвращают. Посему, исходя из оперативного опыта, им проще запретить подозрительные направления, от соседского единения до исламского банкинга, или хотя бы не дать им развиваться. Уж слишком часто некоторые традиционные формы взаимодействия были использованы на территории сердца Евразии для подрывной работы против власти.

А развивать эти форматы и традиции желательно. Главное, чтобы власти тенденцию патронировали. И руководители на местах были местными, а не засланными эмиссарами зарубежных центров влияния.

Кирпичики
Принципы исламских финансов существуют в Центральной Азии столько же, сколько ислам. Пророк чётко и однозначно запретил взимать процент за выданные денежные ссуды. И совсем другое дело — партнёрство с разделением рисков и прибыли. Деньги даются не в долг, а в дело. Дающий участвует как в доходах, так и в убытках.

Кстати, в 2023 году в России запускается пилотный проект по «партнёрскому финансированию» на территории Дагестана и Чечни. Центробанк РФ назвал это «партнёрским финансированием», чем отразил сущность и преимущества исламского банкинга. Фьючерсы будут запрещены. Они под контролем биржи в Чикаго. В основном.

Для нас важно взглянуть на принцип исламского финансирования с позиции практической пользы как для стабильности, так и для развития стран Центральной Азии. Есть ли вообще в этом государственный смысл? Последние три десятка лет местный банкинг развивался по лекалам глобальных принципов управления финансовыми потоками.

Составим некоторый список факторов, при наличии которых страны, будь то Казахстан с его мощным экспортом или Таджикистан, практически лишённый сырьевых ресурсов, могут оказаться в выигрыше от следования западным принципам банкинга. Первый фактор — эмиссия резервной валюты. Если Китай пока не совсем поднял свой юань на эту высоту, то странам Центральной Азии такой статус не светит в ближайшие полвека. По крайне оптимистичным прогнозам. Второй фактор — крупный внутренний рынок капитала. Размер имеет значение для привлечения не только и не столько прямых инвестиций, как для сбора мировых свободных денег. По принципу пылесоса. В том числе спекулятивного типа.  Опять-таки, кроме Казахстана, все местные рынки капитала можно разглядеть в микроскоп. Третий фактор — гарантированная внутренняя стабильность. Когда внешние деньги привлекает правительство под эмиссию государственных казначейских обязательств. Ни один трезвый биржевой аналитик не присвоит хотя бы средний рейтинг стабильности ни одному государству Центральной Азии. Итак, первые три фактора недостижимы даже в дальней перспективе для стран сердца Евразии.

На четвёртый фактор приходятся рекомендации глобалистов, связанные с недостаточностью выстраивания так называемых демократических институтов, начиная от прозрачности выборов, свободы пропаганды со стороны внешних СМИ и заканчивая правами ЛГБТ+, ювенальной юстицией и требованием отказа от угля и кизяка в качестве топлива.

Делайте – требуют переговорщики от Запада. И будет вам счастье в лице длинных и дешёвых кредитных линий. Однако даже если все эти условия будут выполнены, всемирные банкиры не увеличат существующие кредитные линии ни на один дополнительный пункт. Оплачены могут быть только услуги по борьбе с китайским или российским влиянием. Это отдельный счёт, и риски здесь отнюдь не финансовые.

По пути следования установкам глобализаторов наиболее продвинулись Казахстан и Кыргызстан. Экспортная подушка безопасности Казахстана до 2022 года сдерживала крупные волнения на базе глобализаторских экспериментов. А более уязвимый Кыргызстан давно вошёл в колею бунтов и переворотов.

Но… притока серьёзных денег не получил никто. А теперь предположим, что к исламскому банкингу будет выстроено адекватное отношение со стороны политических и финансовых властей стран сердца Евразии. Не потому, что так предписано в Коране, а по единственной причине: в местных условиях это и опора стабильности, и кирпичик развития.

Почему опора стабильности? Рассмотрим на примере отношений Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана. География и геология распорядились таким образом, что без водных ресурсов, поступающих в долины Узбекистана, урожая ни хлопка, ни зерна не соберёшь. А хозяева верховий рек в лице Таджикистана и Кыргызстана понастроили плотины для добычи гидроэнергии, потому что им без узбекского газа и без узбекской нефти тоже никак.

Рациональная генерация энергии на ГЭС трудно совместима по времени с оптимальным поливом сельхозугодий в Узбекистане. Споры о том, что вода дарована Аллахом, а нефть добывается тяжким трудом, завязал Ташкент. Аргументы Бишкека и Душанбе, что дырку в земле пробурить и качать то, что там создал Аллах, легко, а вот попробуй удержи кубокилометры воды,— столь же остроумны и изящны.

В действительности нефть и газ — экспортный товар и за пределами Центральной Азии, под боком Китай. А речную воду никому, кроме Узбекистана, не продать. Вот и чувствуют себя в Ташкенте монопольными покупателями, которым в силу географии определено назначать цену. Желательно символическую.

Правы все. С точки зрения обезличенных финансов. Но! Мировой финансовый рынок привычно даёт кредиты на разведку и добычу нефти и газа. А с водой — тупик.

Между тем водная инфраструктура в Кыргызстане и Таджикистане неизбежно ветшает. Вкладываться в неё надо регулярно, недовложения наказываются стихией, а также естественным обветшанием.

Исламский банкинг для решения перечисленных проблем может крупно помочь, если его выстраивать как транснациональный институт. Начинать, по моему мнению, надобно с инфраструктурных и энергетических проектов — в Ташкенте, Бишкеке, Душанбе по профильному банку с правилами партнёрского финансирования, полностью национальному по контролю, с корреспондентскими связями между банками трёх стран.

Если всё сложится, то состоятельные люди из Бишкека будут вкладываться в узбекский газ, люди из Ташкента — в гидросистемы, поставляющие воду в Фергану, небедные люди из Душанбе и Ходжента — в конкретную нефтедобычу Узбекистана.

А в ответ — узбекские инвестиции снизят тревогу вокруг ветшающих плотин в горах Таджикистана.

И теперь главное. Когда местный капитал не уходит из своей страны и из своего региона за океаны, внешний капитал начинает присматриваться к возможностям инвестиций. В первую очередь, из тех стран, которые не заинтересованы в подрыве стабильности в сердце Евразии, и для которых исламский банкинг есть важный критерий как гарантия инвестиций.

Наверное, если перенаправить хоть малый ручеёк внешних инвестиций из стран Персидского залива от вложений в американские гособлигации в сторону инфраструктурных проектов сердца Евразии, то результат будет более чем мощным. Как в пользу стабильности, так и ради развития народов — наследников Евразии.

Сценарии
Варианты и модели финансового механизма страны зачастую остаются на периферии внимания как управленцев, так и политологов. На мой взгляд, для стран сердца Евразии выбор конкретной финансовой модели развития напрямую определяет и социальную, и политическую стабильность.

У нас, центральноазиатов, есть в наличии всё. Золото, гидроресурсы. Нефть — не везде, но есть. Хлопок — валютный товар. Себя кормим: дыни супер, бараны стадами, ишаки послушные, корейские машины собираем… Что ещё надо?

Сопротивляется геоэкономика. От моря далеко: экспортировать тяжко, импортировать себе дороже. Включаем импортозамещение? Рыночек маловат. Надо бы миллионов триста потребляйтеров из числа среднего класса, по стандартам ЕС. А тут на всех 10—15 наберётся и то за счёт Казахстана. В Китай? Не смешите, там со сбытом тяжко. В Россию? В общем, урюк и фисташки покупают, но это почти весь список. Торговля сбалансирована в пользу РФ уже последние два десятилетия. Должны туда много денег. Между собой торговать? Так у всех бараны, урюк, ковры и яблоки: что на что менять, одинаковая практически товарная номенклатура.

Был бы уникальный в мире товар. Или лучше — и уникальный, и мировая монополия. Как у старого Китая: шёлк, чай, пряности, фарфор. Но нет эксклюзива.

А ещё очень жарко летом, и очень холодно зимой. И мало увлажнения. Континентальный климат. Кто читал книгу А. П. Паршева, которая вышла ещё в 1999 году «Почему Россия не Америка?», тот понимает, на кого похожа бывшая Средняя, а ныне Центральная Азия. Не только геоэкономический, но и климатический тупик налицо. Чтобы мозги летом не плавились — или не работай, или работай на кондиционер. Чтобы не замерзнуть зимой, работай на отопление.

Одного уникального решения, каковое способно разом решить все проблемы и снять геоэкономические ограничения, не существует. Нужен поэтапный и одновременно системный подход.

Поэтапность означает решение первоочередных проблем вначале, снятие самых острых вызовов стабильности для стран Центральной Азии. Системность предусматривает как минимум непротиворечивость всех плановых преобразований. Чтобы пункт А не мешал реализации пункта Б. В идеале системный подход к решению проблем приводит к синергии. Это когда выполнение пункта А помогает реализации пункта Б.

Например, развитие финансовых рынков по западному варианту, то, что мы наблюдаем последние годы в Казахстане, способствует эффективности вложений капитала, имеющегося на руках у юридических и физических лиц. Не только в Казахстане, но и у соседей по Евразии, включая Россию, по крайней мере, с февраля 2022 года. Работает эффект пылесоса, собирая условно свободные средства из экономики в финансовый сектор.

И тут возникают неприятные последствия. Во-первых, если на текущий момент выгоднее вкладывать средства за пределами Евразии, конкретно — Казахстана, то эта выгода будет преследоваться со стороны финансовых агентов в непременном виде.

Деньги утекут во внешний мир. Когда они возвратятся — вопрос, поскольку некоторые частные инвесторы приобретают себе гражданство других стран по формуле — «паспорт за инвестиции». Срок этих инвестиций обычно дольше, чем операции на фондовом рынке или на Форексе. Значительно дольше, иначе золотого паспорта не увидишь.

И во-вторых, финансовый сектор экономики, как правило, живёт за счёт недофинансирования собственного производства. Финансовые инвестиции обычно выступают прямыми конкурентами производственным инвестициям. Причин много, но главная — высокая ликвидность ресурсов, вложенных в финансовые инструменты, против длительной заморозки капитала в случае производственных инвестиций.

Вывод напрашивается сам собой: надо бы прижать финансовый сектор, не развивать инструменты и деривативы, и промышленность с сельским хозяйством воспрянут и воспарят…

Показателен пример Туркменистана. Из всех стран Центральной Азии именно Ашхабад выделяется как зона максимальной зарегулированности в области финансов и частного банкинга. Результат наблюдаем последние три десятилетия: отсутствуют значимые инвестиции в производство за исключением государственных монополий. В той же в сфере торговли всё настолько зарегулировано, что в период социальной и экономической нестабильности продукты питания в Ашхабаде становятся дефицитом. И это при наличии объективных факторов, которые должны бы были напрочь исключить подобные сценарии. Первый фактор — постоянный профицит внешнеторгового баланса, т. е. валюты в стране должно быть много. Второй — наличие соседей с избыточным производством продуктов питания.

Выдвинем некоторые предположения для стабильности стран Центральной Азии в сфере социума и внутренней политики.

Вместе с западной финансовой моделью общество неизбежно принимает и ряд западных законов социальной жизни. Это не только свобода своих СМИ, но и беспрепятственное функционирование иностранных СМИ с нужной для внешних игроков повесткой дня. Это не только многопартийность как принцип работы своего политикума, но и допуск всего спектра НКО, АНО и любых прочих агентов внешнего влияния. Это не только соблюдение буквы собственных законов, зачастую сделанных по принципу Copy-Paste с «образцовых» установок Евросоюза, но и обязательный допуск к вмешательству в законоприменение со стороны внешних контролирующих ресурсов, типа Amnesty International или Human Rights Watch.

А далее неизбежное продвижение интересов ЛГБТ+ сообщества в сердце Евразии со стороны Запада. Ультиматумы по поводу снятия запретов на псевдорелигиозные секты. Требования по внешнему контролю над силовыми структурами. И много другого интересного. Для внешних игроков, задача которых — или поставить под внешнее управление и контроль страны Центральной Азии, или, если с контролем возникает незадача вследствие сопротивления национально ориентированной части элиты и общества,— организация расколов социума, провокация нестабильности, смена режимов вплоть до кровавого хаоса на фоне борьбы всех против всех.

Однако же и полный консерватизм в сфере финансового регулирования создаёт многочисленные окна уязвимости. Капитал либо вкладывается в незаконные операции от контрабанды до наркотиков, либо по любым серым схемам утекает из страны за рубеж.

Требуется баланс. Автор выражает надежду, что таковой будет найден. Ради стабильности и процветания сердца Евразии.