ТОБОЛЬСК. СИБИРСКИЙ КАЛЕЙДОСКОП

Но Сибирь открывала всё новые отделы своих кладовых, «комнаты аладдиновой пещеры». В начале ХХ века Европа была просто потрясена новым товаром: удивительного качества сибирское сливочное масло, которое вдобавок поставлялось в ящиках из кедровых (!) досок, за которые к тому же не взималось никакой дополнительной цены («Тара бесплатно»). В Европе пошла изобретательско-дизайнерская кампания: как, куда использовать дарёное богатство: мебель, обшивка стен дворцов… А в ошалелых евроголовах («У них в Сибири что там вообще такое? Что позволяют!»), наверное, и запустился тот мыслительный процесс, который подытожила госсекретарь США Мадлен Олбрайт: «Несправедливо, что все богатства Сибири принадлежат только русским». Особо подкосило справедливую старушку открытие следующей двери «сибирских кладовых»: нефтегаз.

Но всё новые и новые сокровища не были подарками Емелям на печи (заставшие перестроечную чернушную волну помнят этот затасканный образ). Чтобы в Европах появилось то сенсационное масло, нужно было не только освоить гигантские земли Алтая, долин сибирских рек, а решиться на величайшую стройку, самую до сих пор протяжённую и сложную в мире железную дорогу – Транссиб. Поражались иностранцы, даже просто рисовавшие эту трассу на своих глобусах, а уж видевшие стройку своими глазами… их потрясённые реплики приводятся в знаменитой главе «Транссиб» книги В.Г. Распутина. Даже сегодня автор этих строк наблюдал изумление интуристов на Кругобайкалке: участок Транссиба, пробитый в сплошных скалах или порой парящий мостами над великим озером. В 1950-х Транссибу проложили другую трассу, южнее, а Кругобайкалка остаётся уникальным турмаршрутом. Памятником.

И получение углеводородов потребовало великой работы по разведке, организации добычи и строительству нефтегазопроводов – тоже самых больших в мире.  

А Тобольск на волнах освоения Сибири XX века? Транссиб прошёл южнее, все месторождения оказались севернее. Сибирское отделение РАН – в Новосибирске. Мимо? Но город отстаивает звание интеллектуальной, духовной, литературно-издательской столицы Сибири. Вносит огромный вклад в переработку самого разного рода сибирских сокровищ, увеличение их «добавленной стоимости».

Семён Ремезов – сын стрелецкого сотника, начал службу в 1668-м казаком в Усть-Ишимском острожке. За усердие в 1682-м получает звание «сына боярского» и переводится в Тобольск. Участвовал в отражении набегов «немирных» племён, собирал ясак, основывал новые сёла, переписывал население… «осваивал Сибирь». Делал, по сути, то же, что его отец Ульян и дед Моисей Ремезовы, но… с поправкой на эпоху. Подошло время правильного, каменного строительства: он находит известь, глину, налаживает первое в Сибири кирпичное производство, составляет чертежи каменных укреплений, зданий города, стоящих и поныне: Тобольский кремль, Приказная палата, Гостиный двор, Петропавловская церковь. И гениальная, вцепившаяся мостом в берега ущелья Рентерея – палата, где хранился ясак, а по-новому, по-петровски – рента, собранная со всей Сибири! Как ни назови – хоть по-татарски ясак, хоть по-немецки рента, – содержание одно: меха. Соболь, оплативший своей лучшей в мире шкуркой наше освоение Сибири. Зафиксирован рекорд: за 550 рублей продана шкурка баргузинского соболя в XVII веке, когда годовое жалование стрельца было 3–5 рублей… И ремезовская Рентерея – хранилище трети русского госбюджета. В Москву уходили обозы длиной 4–5 километров!

Потом, чтобы избавиться от извечной городской напасти ‒ пожаров, Ремезов разрабатывает типовой проект каменного дома для частной застройки. Приказано ставить казённый Каменский завод – он составляет полный его проект, от плотин с водяными колёсами, доменного горна до собственно конструкций производимых на нём артиллерийских орудий и ядер. Отыскивает «селитряные земли» (геолог!), ставит пороховой завод.

При всём этом он ещё участвует в военных походах, успешных переговорах с тайшами (сибирскими вождями, князьями). Семён Ремезов сам себя считал изографом, сиречь иконописцем, художником. Ну точно Леонардо! Просто художник, получавший ещё и другие приказания. Жалованье Ремезова, не считая вознаграждений «за особые службы»: 7 рублей (к 1697 году поднялось до 11), 7 четей ржи, 7 четей овса и 2 пу­да соли в год.

Тобольск, Ханты-Мансийск и «Вся Сибирь»

В феврале 2014-го мне довелось встречаться с читателями Тобольска, выступать одновременно с Александром Прохановым, Юрием Батуриным, получившими здесь Премию имени Фёдора Конюхова.  

Обо всех впечатлениях отчитаться сложно: слишком много Истории, Красоты, Сибири, Русской Судьбы наваливается, несмотря на предварительную «теоретическую подготовку», собирание исторических справок. В 2015-м мне повезло познакомиться с Тобольском поближе, въехав в него с северной стороны, по шоссе из Ханты-Мансийска. Важный дополнительный взгляд: стоящий ниже Тобольска по Иртышу, в точке его слияния с Обью Ханты-Мансийск – это уже провинция (есть геологический термин «нефтегазоносная провинция»). Кормилица всея Руси, столетиями руководимая из Тобольска официально, ныне находится в поле влияния интеллектуального. Тут вспоминается ещё один термин, неофициальный, но прочно утвердившийся за последние десятилетия: «духовный губернатор Сибири». Это В.Г. Распутин в годы тяжёлого общероссийского кризиса подметил и в своей Сибири опасную тенденцию «распадения на области ‒ удельные княжества» и поставил задачу: воссоединение исторического и культурного пространства Сибири. Долго Валентин Григорьевич присматривался к современному российскому издательскому полю и при всей любви к родному Иркутску указал на центр влияния: фонд «Возрождение Тобольска». Словно забив первый колышек большой стройки, дал альманаху название, а по сути – программу деятельности: «Тобольск и вся Сибирь».

Некоторые говорят: «Тобольскому фонду легко – вокруг столько нефтегазовых богачей!». Но… совсем не просто подняться на ступень духовного влияния, убеждая директоров тратиться не на приглашения киркоровых, а на книги.

От «Конька-Горбунка» до «Братьев Карамазовых»

 В феврале 2015-го довелось подробнее осмотреть музеи, уникальную библиотеку, основанную в здании больницы знаменитой Тобольской крытой тюрьмы. В городе готовились: 6 марта – 200-летие Петра Ершова. 

Слава обрушилась на 19-летнего автора «Конька-Горбунка», студента Петербургского университета, неожиданно: знакомство, восторженные оценки Жуковского, Плетнёва, Пушкина… «Литературной богемы» в Золотом веке не было, но понятно, как притягивал Петербург молодого литератора. И по долгому размышлению Ершов возгласил: «Надо жизнь посвятить просвещению Сибири!». А вышло, что и всего мира просвещению, ибо одним из учеников Ершова в тобольской гимназии стал Дмитрий Менделеев!

В Тобольске вам покажут и табель Менделеева. Ободритесь, все троечники мира! Там всего лишь три четвёрки, прочие – тройки. То есть вынес Дмитрий Иванович из стен гимназии нечто большее, чем просто «средний балл аттестата». (К счастью для мировой науки, ЕГЭ в той гимназии отсутствовал.) Творческий, «душевный», индивидуальный подход к ученикам и учителям (!) позволил молодому литератору Ершову не засохнуть, стать литературным, театральным, духовным «мотором» Тобольска. А «судьба найдёт и за печкою». Большая литература опять нагнала Петра Ершова: компания авторов Козьмы Пруткова, утончённых петербургских эстетов, аристократов во главе с графом Алексеем Толстым приняла его в свой круг, сделав соавтором.

Эта книга помогла Фёдору Михайловичу ещё и тем, что первые, самые тяжёлые годы каторги, лишённый карандаша и даже клочка бумаги, он фиксировал обрушивающийся на него поток мыслей, чувств, находя схожие в Евангелии… «В этой Книге есть всё!» ‒ отмечал подчёркиванием ногтя, загибанием уголков страниц. Кроме того, Наталья Фонвизина, опытная жена каторжника, смогла припрятать в переплёте несколько денежных купюр.

На полку изданий фонда «Возрождение Тобольска» рядом с «Коньком-Горбунком» скоро встанет это «Евангелие Достоевского». Елфимов уже придумал, как воспроизвести, прокомментировать те отчерки ногтем будущего автора «Братьев Карамазовых»!

Губернатор, отец композитора и соавтора Ершова, Алябьев ранее задержал в Тобольске, предложив поработать в городском архиве, ещё одного знаменитого литератора, чья книга попала на самый верх «Рейтинга влияния». Составитель рейтинга ‒ человек весьма компетентный: императрица Екатерина Великая. А литератор, поднявшийся выше вождя крупнейшего восстания, ‒ «бунтовщик хуже Пугачёва», Александр Радищев. Здесь опять сработал феномен Сибири, Тобольска: соединение мысли с землёй, лучших умов страны с настоящими задачами. Работа Радищева оказалось столь результативной, что губернатор Алябьев удерживал его, пока не дождался сурового приказа: отправить ссыльного далее.

Что ещё объединяет «славных сих мужей» (и жён)? Ныне в центре Тобольска установлены памятники Достоевскому, Ершову работы известного скульптора Переяславца (почётный гражданин города Цербст – за памятник принцессе, будущей Екатерине II). Смотришь на людей, заходящих в Тобольский кремль, чинно стоящих в очереди желающих сфотографироваться на фоне Достоевского, Ершова, Ремезова, ‒ и вспоминаешь слова Валентина Григорьевича Распутина: «Человек в Родине – словно в огромной семейной раме, где предки взыскуют за жизнь и поступки потомков, где крупно начертаны заповеди рода. Без Родины он – духовный оборвыш, любым ветром может его подхватить и понести в любую сторону. Вот почему безродство старается весь мир сделать подобным себе, чтобы им легче было управлять с помощью денег, оружия и лжи. А человек, имеющий в сердце Родину, не запутается, не опустится, не озвереет, ибо она найдёт способ, как наставить на путь истинный и помочь».