20 ЛЕТ БЛАГИХ ДЕЛ
Когда у бизнесмена и мецената Фаттаха Шодиева родилась мысль создать благотворительный фонд для поддержки альма-матер – МГИМО, – мало кто представлял, во что переродится эта идея. В декабре международный Фонд Шодиева отметит 20-летие. Возраст более чем солидный, а для российской действительности – уникальный. Однако долголетие – не главный повод для гордости. За каждым годом, за каждым месяцем жизни Фонда – удивительные свершения, каждое из которых само по себе – событие как в жизни России, так и за её пределами.
Текст: Марина Забелина
А началось всё с, казалось бы, обычного разговора Фаттаха Шодиева и ректора МГИМО Анатолия Торкунова во время праздничной церемонии в честь полувекового юбилея института. Драматичное для российского образования время, 1994 год. Самый престижный вуз России просто погибал, задыхался от безденежья и отсутствия перспектив. Опасность потерять уникальный профессорско-преподавательский состав приобрела реальные черты. Решение созрело моментально: спасать МГИМО. И не просто намоленные стены, а самое ценное, что есть в любом вузе, – людей, преподавателей и студентов. Будущее. Перспективы восстановления и роста. Именно с этой целью и был создан Международный Фонд Шодиева. О людях, которым Фонд помогает, мы поговорили с его директором Ольгой Монаховой и заслуженным работником дипломатической службы России, Чрезвычайным и Полномочным Послом, заместителем министра иностранных дел в 1993–1996 годах Александром Пановым.
– Ольга Алексеевна, получается, что катастрофа, которая могла бы произойти в МГИМО более чем 20 лет назад, дала импульс для создания и развития уникального Фонда, давно не ограничивающегося помощью только высшей школе.
Ольга Монахова: Времена были тяжёлые. Всё-таки, согласитесь, 90-е годы здорово ударили по высшему образованию, и по сути дела профессорско-преподавательский состав на тот момент мог просто исчезнуть. А это самое главное достояние нашего университета. Поэтому изначально Фонд, созданный именно для помощи МГИМО, выделял зарплаты и гранты для преподавателей. А в 1998 году мы объявили стипендиальную программу, которая действует и по сей день. Уже около 100 лучших выпускников МГИМО стали стипендиатами нашего Фонда. Ребята очень интересные, сейчас они находятся на ключевых постах во многих странах, и мы очень гордимся ими. Ежемесячные стипендии присуждаются выдающимся студентам пяти факультетов: международно-правового, международных экономических отношений, международной журналистики, международных отношений и факультета политологии, а также лучшему японисту. Талантливых ребят поддерживаем всеми силами: выделяем им стипендии, гранты, оплачиваем стажировки за границей – только бы учились, шли к своей цели. Ещё одно направление – издательская деятельность. Фонд профинансировал покупку современного типографского оборудования для МГИМО. Большая часть литературы института издаётся в этой типографии.
Фаттах Каюмович вместе с двумя другими выпускниками МГИМО стал инициатором создания эндаумента – Фонда развития МГИМО, крупнейшего в России. Сейчас уже на примере нашего эндаумент-фонда, который, кстати, был первым в стране, многие университеты стали создавать свои фонды для поддержки альма-матер.
Каждый год у Фонда Шодиева появляются новые направления развития. На первый взгляд, необычные. Скажем, у нас крепкие связи с Японией. Фаттах Каюмович очень любит Японию, и Фонд многое делает для укрепления российско-японсих отношений: мы издаём литературу о Японии, о российско-японских отношениях, проводим фестивали, несколько лет назад спасли от разорения музей Итику Куботы в Японии, выкупив уникальную коллекцию кимоно, оставшуюся после смерти знаменитого художника, чтобы её не распродали по частям и не растащили. Мы её показывали во многих странах, в том числе и в России, в Манеже, где был ажиотаж.
– Два года назад, если не ошибаюсь, это было...
Ольга Монахова: Да, совершенно верно. Потом демонстрировали её в Питере, Казахстане, во Франции, Голландии, Бельгии. В общем, было большое турне, и везде эту коллекцию воспринимали на ура. За вклад в укрепление российско-японских отношений Фаттах Каюмович был награждён посольством Японии, и недавно его избрали почётным председателем Ассоциации японоведов России. Шодиев всегда подчёркивает, что именно благодаря прекрасному образованию, полученному в МГИМО, он и достиг столь многого в жизни. В 1971 году, когда он приехал в Москву из Узбекистана, мечтал изучать японский язык, болел Японией. За пять лет учёбы в институте стал лучшим в группе, овладел японским в совершенстве, говорит на нём без акцента, написал множество монографий о Японии, которые до сих пор используются в качестве учебных пособий для студентов МГИМО.
– Александр Николаевич, а при каких обстоятельствах зародилась эта любовь к Японии? Спрашиваю Вас как сэнсэя, ведь не секрет, что Вы преподавали в МГИМО Фаттаху Каюмовичу и во многом благодаря Вам эта любовь окрепла.
Александр Панов: Удивительно, но она не зародилась – она была всегда. Он и сам не знает, c чего вдруг так влюбился в Японию. Трудно сказать, почему в далёком Узбекистане появился мальчик, который загорелся желанием учить именно японский язык. Когда он поступил в МГИМО, его не взяли в группу, изучающую японский. Её уже укомплектовали – не было мест. Шодиев очень жёстко поставил условие: или учу японский, или вообще разворачиваюсь и ухожу. И его ультиматум приняли. Я в то время уже преподавал в МГИМО, и впервые Фаттах Каюмович поехал в Японию в составе группы студентов, которой я руководил.
С годами его любовь к Японии крепнет, как и стремление помогать тем, кто изучает её историю и культуру. Фонд поддерживает многих японистов, публикует их труды. Сейчас, надо сказать, изучение Японии не самое прибыльное дело. Откровенно говоря, совсем не прибыльное. И когорта японистов невелика – мы все друг друга знаем. Советское японоведение было на очень высоком уровне. Нынешнее держится в значительной степени на том базисе, который создан много лет назад. Без поддержки, особенно таких направлений, которые не имеют коммерческой значимости, наука не выживет. Можно с успехом продавать такие книги, как «Обнажённая Япония», но научные труды прибыль не приносят. А ведь именно исследования очень важны, и они помогают сохранить японоведение в России. Фонд Шодиева стал помогать учёным – проводить симпозиумы, печатать книги, предоставлять гранты и стипендии. Это, конечно, вселяет в нас большой оптимизм. Потому что раньше всё держалось на японском финансировании. Соответственно, если публикации российских учёных не устраивали по политическим мотивам – а такое часто случалось, – то о поддержке речи быть не могло. А теперь у нас зависимости от японского фонда нет.
– Мы затронули тему спасения коллекции кимоно Итику Куботы. Как случилось, что национальное достояние далеко не самой нуждающейся страны сохранили для потомков не японцы, а гражданин России?
Александр Панов: Сложный вопрос. Когда эту коллекцию показывали в Токио, был ажиотаж. На презентации бывший премьер-министр Японии сказал: «Японцам должно быть стыдно, что наше достояние мы не храним и спасает его иностранец». Я видел, что многие из присутствующих в зале прослезились. Шодиев сразу же подчеркнул, что не планирует вывозить коллекцию из Японии. Разумеется, её показывали и будут показывать в разных странах, но хранится она там, где была создана.
Вот такие мосты, которые налаживаются между общественностью, учёными, политиками наших стран, чрезвычайно важны. Фонд спонсирует Фестиваль русской культуры – в этом году он проводился уже 11-й раз: в течение нескольких месяцев в Японии проходят гастроли самых лучших российских коллективов. В России же проводится Фестиваль японской современной культуры J-FEST, который также уже много лет спонсируется Фондом Шодиева. Сближение России и Японии, которое стало возможным через культурное, научное, человеческое общение, – это одно из очень серьёзных достижений и Фонда, и, безусловно, лично Шодиева. Он очень многое сделал, чтобы Россия и Япония перешли в плоскость конструктивного сотрудничества. В 1996 году, когда я стал послом России в Японии, Шодиев приехал ко мне в гости, и я предложил ему перевести книгу сказок принцессы Такамадо. Кстати, эта книга пользовалась большой популярностью в России. Затем была переведена книга «Строить мосты» императрицы Митико. Сейчас эти издания находятся в Музее Управления императорского двора. Дружеские отношения у Шодиева с рядом японских политических деятелей, мы с ними всегда встречаемся, когда бываем в Японии. олее того, Фаттах Каюмович поддерживал ряд японских дипломатов, которые были уволены со службы за то, что сотрудничали со мной в поисках мирного решения наших территориальных вопросов. Их обвинили в предательстве национальных интересов.
– Последние годы были напряжёнными в отношениях наших стран. Япония, так же как США и Евросоюз, ввела санкции против России. Каким образом они повлияли на инициативы Фонда?
– Должен сказать, что японские санкции были символическими. Скажем, из списка российских политиков, не допущенных к въезду на Запад, японцы исключили всех, с кем у них деловые контакты. Например, председатель Государственной думы Сергей Нарышкин – во всех санкционных списках, а в японском его нет. Недавно он приезжал в Японию. Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко приедет осенью. Никаких ограничений на контакты с российскими политиками со стороны Японии не было. Сейчас, после встречи Владимира Путина и премьер-министра Японии Синдзо Абэ в Сочи, можно говорить о том, что японцы вышли из санкционной политики. Абэ предложил план сотрудничества в экономической, культурной и даже политической сфере. Теперь всё зависит от нас. Когда я был послом России в Японии, всегда просил наших: «Вы скажите, чего хотите от Японии, я сделаю, без вопросов». И тогда наши политики, министры начинали думать, а чего же мы хотим, собственно говоря. И оказывалось, что ничего особо не хотим. К сожалению. Японцы всё время что-то нам предлагают, а мы постоянно начинаем придумывать барьеры. Мы почему-то считаем, что японцы какие-то вредные, что они подбираются к России с разных сторон, вынашивают планы захвата спорных территорий. Доходило в советское время до смешного. В 70-е годы в международном отделе ЦК решили, что японцы вот-вот начнут силовым методом захватывать Курильские острова. А у японцев даже мысли такой не было. Но мы там разместили вооружённые силы, потратили огромные средства. На этих же островах ничего нет – приходилось всё с материка везти. Тридцать тысяч военных перебросили – безумные деньги там закопали. Вывели войска с Курил только в начале 90-х. Сейчас мы идём тем же путём, опять наращиваем вооружение, танки отправляем. Ну что они там делать будут?
– В 1855 году, когда Путятин налаживал связи с Японией, не было танков, и всё решалось гораздо проще – путём конструктивных переговоров.
Александр Панов: Вы знаете, когда заключали первый договор между Россией и Японией, то эти четыре спорных острова изначально признавались японскими. У адмирала Путятина, подписывающего договор, были инструкции царя, и они чётко определяли, где именно должна проходить граница. И никто не ставил под сомнение, что Южные Курилы принадлежат Японии. Правда, история эта длительная: потом поменяли все острова на Южный Сахалин, потом началась русско-японская война... Но, откровенно говоря, японцам эти острова не нужны. И нам они тоже не нужны. Хотя все всегда говорят: «Это Клондайк, там и радий есть, и золото, и серебро». Где только – непонятно. Всё это легенды в основном. Японцы жить туда не поедут: климат плохой, инфраструктуры нет. На Хоккайдо даже мало народу живёт. Здесь больше вопрос престижа государства. Япония считает, что в конце Второй мировой войны Советский Союз нарушил Пакт о нейтралитете и захватил эти острова, что, откровенно говоря, действительно так и было. И поэтому для Японии Вторая мировая война не закончится, пока эти территории не вернутся. Это такой в значительной степени созданный политически феномен.
Фонд Шодиева очень много делает для того, чтобы размывалось негативное отношение русских к Японии. Надо сказать, что по предложению японского премьер-министра в 2018-м будут перекрёстные годы России в Японии и Японии в России. Мы, японоведы, уже собирались под руководством Шодиева, сейчас составляем план, как нам участвовать в этих мероприятиях, чтобы познакомить русскую публику с истинной Японией, показать, как там люди живут на самом деле, как относятся к России. И, возможно, нам удастся доказать, что мы напрасно так настороженно относимся к японцам.
– А в чём, на Ваш взгляд, истоки такого настороженного отношения?
Александр Панов: Я размышлял над этим. Сейчас с моим японским другом, послом, мы выпустили книгу на эту тему и попытались разобраться, что же в общем-то нас разъединяет, почему мы плохо друг к другу относимся. И пришли к выводу, что оснований для этого нет никаких. Мы нигде друг другу дорогу не переходили. Никакой угрозы со стороны Японии для России нет. В отличие от НАТО, Япония не наступает, не размещает войска вблизи от наших границ. Да, есть территориальный спор, но он особо не мешает диалогу. Не надо демонизировать японцев. Нет никакой угрозы с их стороны, они наши надёжные партнёры, тем более на фоне Китая, куда все мы сейчас устремились. Если сравнить Японию с Европой или Штатами в плоскости международного сотрудничества, то Япония на их фоне – прекрасная девушка, гейша, с которой приятно иметь дело. Япония создаёт баланс сил, более того, именно японцы предлагают России реальные проекты. Недавно, например, они предложили построить сеть первоклассных больниц на Дальнем Востоке, ориентированных на пожилых людей. У них, как Вы знаете, колоссальное количество долгожителей, очень хорошие методики, современное оборудование. Такие больницы уже построены в Болгарии и успешно работают. Приехали наши представители, и началось: «Нет. Сначала мы должны посмотреть, соответствуют ли ваши медицинские стандарты нашим». Несколько лет пройдёт, пока будут сопоставлять, потратят деньги.. А, между прочим, когда русские приезжают лечиться в Японию, о стандартах никто не спрашивает. У нас есть очень много примеров, когда с Сахалина на Хоккайдо приезжали дети с очень серьёзными заболеваниями и их там ставили на ноги. Причём часто бесплатно. Японцы предложили модернизировать аэропорт в Хабаровске. Наши отвечают: вы нам дайте деньги, мы сами всё сделаем. Я много лет уже занимаюсь русско-японскими отношениями и знаю, что ещё в 70-е годы была та же картина. Японцы предлагали построить морской порт в районе Находки. Наши отказались – мол, нам не нужен морской порт, у нас всё хорошо. Японцы понять не могли: как это хорошо, если японские суда не могут месяц разгрузиться? Японцы всё-таки настояли и построили огромный порт Восточный. Потом говорят: давайте мы будем искать нефть и газ на шельфе Сахалина. Наши снова встали в позу: нет, там нет нефти и газа. Японцы вложили деньги – нашли. Теперь это огромное месторождение, которое приносит колоссальный доход. Японцы построили завод по производству сжиженного природного газа, самый большой у нас в стране и один из крупнейших в мире. Всё, что на Дальнем Востоке крупного сделано, это сделано с помощью японцев, их технологий и капитала. Не Китая, а Японии.
– Ольга Алексеевна, Япония далеко не единственная страна, с которой у Фонда особые отношения. Хочу перейти к теме благотворительности, помощи тяжело больным детям, которую Фонд Шодиева оказывает – вне зависимости от географических и политических условностей.
Ольга Монахова: Помощь нуждающимся – очень важное для нас направление. Конечно, в приоритете дети. Фонд спонсирует школы, детские дома и детские медицинские учреждения в России, на Украине, в Казахстане. В 2002 году по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II наш Фонд помог восстановить классический православный пансион. Мы сотрудничаем с фондом «Подари жизнь» Чулпан Хаматовой и Дины Корзун, поддерживаем Дом малютки в Астане, более 12 лет финансируем Одесский детский реабилитационный центр – уникальное лечебное заведение, где дети лечатся и проживают вместе со своими родителями совершенно бесплатно.
– Удивительно, что такое возможно в наши дни.
Ольга Монахова: Возможно – именно благодаря нашему Фонду. В Одесском центре лечатся дети из разных стран: Украины, России, Казахстана, Белоруссии, Узбекистана, Израиля... Даже из Германии приезжают. Потому что врачи в этом центре владеют уникальной технологией. Детей, больных церебральным параличом, вылечить невозможно, но можно их поставить на ноги, научить обслуживать себя. Для родителей это, безусловно, огромная помощь. Я видела своими глазами, как детей привозили на каталке, а через несколько месяцев они оттуда выходили сами, могли и есть, и одеваться. В центре используются дельфинотерапия, иппотерапия. Для детишек с подобными заболеваниями тактильные ощущения очень важны: ребёнка, который не может даже пальцем пошевелить, сажают на лошадь, причём без седла – чтобы чувствовал кожу, движения, – и он вдруг выпрямляется, начинают двигаться ручки-ножки. Родители просто ревут от счастья. Это действительно уникальное явление: у нас на постсоветском пространстве больше уже не осталось подобных медицинских заведений, где помогают людям абсолютно бесплатно. Это единственное. Представляете, не только дети там лечатся, но и родители проживают вместе с ними – таких ребят нельзя же без родителей оставлять.
– Центр находится в Одессе, а отношения между Россией и Украиной сейчас далеко не самые тёплые. Как Фонду удаётся быть вне политики?
Ольга Монахова: После того как между Россией и Украиной ухудшились отношения, у руководства центра были серьёзные опасения, что они окажутся без своего постоянного спонсора. Но Фаттах Каюмович принял решение: вне зависимости от политики – а мы действительно вне политики – будем помогать. Бросать детей, которым так нужна помощь, нельзя, иначе они просто погибнут. Он сам как многодетный дедушка к детям относится с особой теплотой и заботой. Особенно к тем, кому помощь жизненно необходима. Сейчас у нас, например, на лечении находится ребёнок из Узбекистана. Привезли грудного младенца, у которого порок сердца: он ни дышать не мог, ни шевелиться, ни есть. Был синий, впадал в кому. Его долго выхаживали. Вылечили, сделали операцию. Сейчас он уже дома. И таких семей, которые к нам обращаются со своей бедой, очень много. Мы стараемся оказывать им помощь.
– Есть ли какие-то ограничения по возрасту у пациентов, которые лечатся в этом центре?
Ольга Монахова: Ограничений практически нет. Самое главное, чтобы были показания, рекомендации от лечащих учреждений.
– А как обратиться за помощью – напрямую в Фонд Шодиева или в реабилитационный центр?
Ольга Монахова: Вот, кстати, очень хороший вопрос – как обратиться? Нам и пишут, и звонят. Работает «сарафанное радио». Но вы знаете, я уже на многих конференциях, в том числе международных, говорила о необходимости создания ассоциации благотворительных фондов. Для чего? Не для того, чтобы ассоциация руководила деятельностью этих фондов, а для того, чтобы сформировать единую базу. Понимаете, много людей обращаются к нам и требуют деньги. Где гарантия, что фонд потратит средства действительно на помощь? Вот для этого нужна какая-то ассоциация, которая бы собирала информацию и помогала благотворительным организациям оказывать эффективную помощь действительно тем людям, которым она жизненно необходима.
– Каким образом может быть создана это ассоциация, кто, на Ваш взгляд, должен выступить инициатором – государство или всё-таки сами фонды?
Ольга Монахова: Я думаю, что инициатива должна исходить от благотворительных фондов. Знаю, что во многих фондах уже зреет такая мысль. Когда от размышлений мы перейдём к действиям, разумеется, попросим поддержку со стороны государства.
– Ольга Алексеевна, как планируете отметить 20-летие Фонда?
Ольга Монахова: Вероятно, проведём конференцию благотворительных фондов или презентацию книги о нашем Фонде в каком-то необычном формате. Сейчас готовится к печати издание, в котором известные в России журналисты расскажут о благотворительности вообще и о нашей работе в частности. Может быть, презентацией именно этой книги мы и отметим 20-летие Международного Фонда Шодиева.
