Проблемы старых центров — в собственной слабости при нажиме на новые центры и в том, пусть внешне и мягком сопротивлении, которое они получают в ответ. И если США удалось кое-чего достичь в Латинской Америке, то Европейский Союз в «походе на Восток» продвинулся не слишком далеко. Выиграв у Москвы борьбу за Украину, ЕС так и не смог завладеть её ценностями без США. К тому же еврократия обнаружила рост противоречий с американцами и британцами. И хотя во Франции, Греции и Испании сопротивление политике Брюсселя было сломлено, а выборы весны 2019 года в Европейский парламент сохранили влияние либералов-еврооптимистов, экономическая перспектива ЕС начала портиться.
Глобальная экономическая и политическая реальность оказалась совсем не такой, как ожидали европолитики старой неолиберальной школы.
История европейской болезни в евро
В 2008 году многие полагали, что у евро теперь всё будет прекрасно. Если Америке плохо, то Европа — «тихая гавань» и новый финансовый центр. Так думали, в том числе и чиновники ЕС. В середине года за евро давали почти 1,6 доллара, и это было лучшее время для европейской валюты. Проблемы банков в ЕС брали на себя правительства, щедро снабжая всех новой государственной рентой — заимствуя огромные суммы при поощрении Европейского центрального банка (ЕЦБ), который сначала не желал наращивания эмиссии.
Однако сколь уверенно не держали бы регуляторы под контролем ситуацию на фондовом рынке и с долгами правительств еврозоны, плотину должно было прорвать. И её прорвало. В марте 2014 года курс составил 1,045 доллара за евро. После некоторого укрепления он вернулся на эту же отметку в конце 2016 года. Неприятное для финансистов падение положительно сказалось на реальной экономике еврозоны.
Окончание второй волны кризиса (2013—2016), свирепствовавшего в основном в БРИКС и на других «молодых рынках», привело к укреплению евро. Свою роль сыграла и победа еврократии на внеэкономическом фронте. Была демонстративно раздавлена Греция с её умеренно-левыми надеждами, ушла угроза развала ЕС с запада в силу риска смены курса Франции и Англии. В марте 2018 года за евро давали 1,23 доллара. Но с этой отметки началось новое падение европейской валюты.
При политике нулевых и отрицательных ставок, при стремлении ЕЦБ использовать эмиссию евро для поддержания равновесия на фондовом рынке и в финансовой сфере евро вообще предстоит дальнейшее движение вниз. К тому же исчерпан позитивный эффект прошлого ослабления евро. Это особенно ощущается в Германии, чья экономика балансирует на грани технической рецессии. Неудивительно, что глава ЦБ РФ Эльвира Набиуллина заявила германской газете Handelsblatt, что ЦБ РФ предостерегает российские банки от операций с евро, потому что это больше не приносит им прибыли. Когда вкладчики вносят деньги на счета в евро, последние должны быть где-то размещены банком, но практически остаются инструментом с отрицательными процентами.
В такой обстановке даже официальные аналитики банков смотрят на евро всё более брезгливо. Положение выглядит противоестественным с точки зрения логики капитализма, где самовозрастающая стоимость — это правильно, а постоянно убывающая ценность евро (помещённых на депозит в банке) есть чистое безумие. Очевидно одно: экономика и финансовая система ЕС была и остаётся в кризисном состоянии. Самоубывание процентов на деньги, их отрицательное значение возникло как результат поддержки сферы финансовых структур ценой принесения в жертву реальной экономики и реальных покупателей. И тот факт, что отрицательная ставка не привела к инфляционной буре, ещё ничего не означает.