Оппоненты обычно ссылаются на то, что полученная таким образом электроэнергия оказывается более дорогой. В большинстве случаев утверждение соответствует действительности. Но только если измерять стоимость непосредственно у источника генерации. А вот если приплюсовать затраты на линии электропередач — массивные металлические опоры, сотни километров проводов, сопутствующую вырубку лесов, землеустроительные работы под трассы, транспортные расходы на доставку оборудования в труднодоступные места, разработку проектной документации, оплату труда, то… Альтернативные источники практически свободны от таких, с позволения сказать, ≪плюсов≫.
В Европе, какой бы обустроенной она ни была, существуют небольшие прибрежные и горные поселения. Потребителей в них немного, и тянуть линии электропередач от источника ≪дешёвой энергии≫ туда совершенно нерентабельно. Как в таких условиях не обратиться к помощи ветра и солнца? Расчёты свидетельствуют, что чем более масштабно использование альтернативных источников, тем ниже средняя цена электроэнергии. В Польше, где энергетика опирается на уголь, стоимость мегаватт-часа — 46 долларов, в ориентированной на возобновляемые источники Германии — 26 долларов, а себестоимость электроэнергии, выработанной на ветровых и солнечных станциях, с 2010 по 2019 год снизилась более чем на 80 %.
≪Зелёный курс≫ не ограничивается преобразованием энергетического сектора. Владельцам заводов придётся осваивать выпуск принципиально новых изделий на основе передовых технологий. Это означает, что экономика получит и по объёму, и по качеству позитивный импульс, который приведёт к росту валового внутреннего продукта, созданию рабочих мест с достойными заработками. Создание и освоение новейшей техники и технологий оживит научную деятельность, поднимет конкурентоспособность европейской промышленности и если не выведет её на международную арену, то расширит поле деятельности в пределах европейского рынка.
Уделено внимание аграрному сектору. С одной стороны, необходимо поддержать существующий уровень производства для наполнения продовольственного рынка, с другой, сельскохозяйственная деятельность далека от пасторальных картинок. Для возделывания полей и уборки урожая требуется тяжёлая техника, удобрения, транспортная сеть, перерабатывающие заводы, хранилища, а торговые предприятия буквально поглощают упаковочный материал, который потом оказывается на свалках. Нагрузка на природу получается немалая. И её необходимо уменьшать. Радикальный перелом связывается с технологическим перевооружением.
Европейцы не делают секрета из того, что они видят ≪зелёный переход≫ в сочетании с цифровизацией. Ей отводится не только и не столько роль калькулятора или координатора, сколько двигателя экономики, преобразующего все её отрасли. Стратегический ориентир — соотнесение интересов общества, промышленности (бизнеса) и экологии. Это и есть ESG-курс — окружающая среда (environment), социальная ответственность (social), рациональное управление общественными и производственными процессами (governance).
Разъясняя цели и задачи ≪Зелёного курса≫, исполнительный вице-президент программы Франс Тиммерманс заявил: ≪Мы хотим создать свободную от токсинов окружающую среду и для людей, и для планеты в целом, и мы должны начать действовать прямо сейчас≫.
Предусматривается направление в ≪зелёную зону≫ как минимум третьей части бюджета ≪Плана возрождения следующих поколений Европейского Союза≫, объём которого — 1,8 трлн евро. Финансирование предусматривается бюджетным планом на ближайшие 7 лет. По оценке главы МВФ Кристалины Георгиевой, ≪зелёный переход≫ потребует от 6 до 10 трлн долларов в ближайшее десятилетие. Деньги колоссальные. Но и задачи эпохальные. К тому же опыт противостояния коронавирусной пандемии продемонстрировал: триллионные расходы, а правильнее, инвестиционные средства, для крупнейших стран — не препятствие. Кроме того, инвестиции коренным образом отличаются от расходов. Расходы предполагают ≪исчезновение≫ средств, а ≪инвестиции≫ их продуктивное использование.
Ресурсные барьеры
Источниками денежных ресурсов для ≪зелёного перехода≫ могут быть не только перевёрстанные под новые задачи бюджеты, но и заёмные средства, оформленные целевыми (≪зелёными≫) долговыми ценными бумагами (облигациями). Их надёжность и доходность гарантируются высокотехнологичной природой передовых отраслей.
Более серьёзные препятствия возникают в связи с природной ограниченностью материалов, которые используются в ходе ≪зелёной революции≫. Взрывной рост ожидается в потреблении редкоземельных металлов, ранее применяемых в ограниченных объёмах и в сравнительно узком круге отраслей. Всемирный банк в недавнем докладе отметил, что спрос на кобальт, литий и редкоземельные металлы ≪продемонстрирует беспрецедентный рост≫, поскольку они являются стратегически важными для современной экономики. По оценкам Международного экономического форума, к 2050 году не менее чем на 500 % увеличится потребление графита, лития и кобальта.
Никель, например, используется при изготовлении 300 тысяч видов товаров, включая аэрокосмическое оборудование, приборы для морского судоходства, архитектурные элементы. На электромобиль идёт в 5—6 раз больше дефицитных материалов, чем для машины с двигателем внутреннего сгорания. Ветрогенераторы морского базирования в расчёте на один мегаватт производимой энергии требуют почти в шесть раз больше ≪экзотических материалов≫, чем электростанции, работающие на угле, в три раза больше, чем атомные, и в восемь раз больше, чем теплоэлектростанции, сжигающие газ.
Спрос на кобальт, который называют ≪синим золотом XXI века≫, по оценкам специалистов Всемирного банка, возрастёт настолько резко, что его цена за тонну может подскочить к 2030 году до 100 тысяч долларов (в 2017 году — 60 тысяч долларов). Но дело не столько в цене. По прогнозам, вполне вероятен дефицит металла на уровне 20 % к 2025 году даже с учётом срочно вводимых мощностей по добыче, например, в Канаде. Взлёт цен грозит и традиционным материалам. Издержки их производства на основе более дорогой зелёной энергетики также неизбежно вырастут.
Аналогично выглядят прогнозы по литию, идущему на изготовление аккумуляторов, без которых немыслимы современные гаджеты и электромобили. Специалисты ожидают, что уже в ближайшем будущем спрос превысит предложение. Пока литий добывается в Аргентине, Австралии, Бразилии, Зимбабве, Португалии и Чили. Потенциально перспективные месторождения открыты в Афганистане и Боливии, но к их разработкам ещё не приступили.