«Теоретические воззрения, принадлежащие собственно автору, носят на себе отпечаток односторонности, составляющей последствие сильной стороны его таланта, т. е. способности живописать отдельные явления» — умозаключал Драгомиров. Или, простыми словами, он высказывал классику: пиши мирные или батальные полотна, но аналитик из тебя неважный. Путаник ты, Лев Николаевич.
Спорит Михаил Иванович и с навязываемым упёртым пацифизмом утверждением:
«Война — событие, противное человеческому разуму и всей человеческой природе». Ответ генерала прост: «Война есть дело, противное не всей человеческой природе, а только одной стороне этой природы, — именно человеческому инстинкту самосохранения». Драгомиров против того, чтобы низводить человека на уровень инстинкта животного, поскольку «в порядочном человеке и в порядочном народе он подчиняется чувству личного достоинства, которое находит опору в чувстве самоотвержения, отваге, упорстве».
Другой навязчивый тезис графа Толстого, что «старшие начальники в бою ничего не делают», язвительно и последовательно уничтожает Драгомиров. Причём делает это не на основе личного опыта, которого не занимать, и, не привлекая военную науку, о которой читатель имеет право ничего не знать. Разгром умствований Толстого проведён Драгомировым на самом материале романа и цитат из него.
«1) То, что оба главнокомандующие одни предложения принимают и делают соответствующие распоряжения к их исполнению, а другие отвергают — не есть, по его мнению, управление.
2) То, что они руководят нравственным настроением войск, тоже не есть управление.
3) То, что частные начальники, получив назначение от тих же старших начальников, достигают этого назначения по своему усмотрению, в зависимости от беспрерывно меняющейся боевой обстановки, не ожидая дальнейших приказаний от Даву, Неев, Мюратов, показывает, что эти последние в бою ничего, или почти ничего не значат».
А всё потому, что Толстой-художник на несколько голов выше Толстого-философа, морализатора и проповедника.