Изложенная версия объясняет, почему император Николай I не прибыл ни в Анапу, ни в Тамань, ни в Екатеринодар. 24 сентября он отплыл к крымским берегам и высадился в Керчи. 26 сентября в Тамань были доставлены три предписания.
Первое — князю Багратиону с указанием отправиться ему, флигель-адъютанту Хану Гирею и Собственного Его Величества Конвоя штаб-ротмистру Разсветаеву и с ним пяти нижним чинам на «пароходе «Громовержец» из Тамани в Керчь.
Второе — наказному атаману Черноморского войска Н. С. Завадскому.
Третье — П. И. Петрову (все они тоже были в это время в Тамани).
Им сообщалось, что «Государь император изволил отправиться из Керчи морским путём в Редут-Кале, приказав, чтобы экипажи как Его Величества, так и свиты посланы были через Екатеринодар прямо в Тифлис».
Таковы были последствия «пожарного» случая.
26 сентября Лермонтов ещё собирался из Тамани отправляться в Геленджик. Но там уже не было ни царя, ни участников смотра. А урядник Елисеев отвёл Лермонтова к подозрительной береговой лачужке, сказав, что в ней «нечисто». Он не имел в виду санитарно-гигиеническое Состояние жилища или какую-то чертовщину, как думают многие лермонтоведы. На языке военных, каковыми были Елисеев и Лермонтов, «нечистое» означало угрозу безопасности.
Поэтому Лермонтов/Печорин и проследил за контрабандистами. Ведь царский экипаж всё ещё ждал государя, а прибывшие новые предписания не были никому известны... И герой повести «Тамань» убедился, что это честные контрабандисты — немного подворовывающие, но не готовившие взрывы, пожары или покушения.
И геленджикский пожар, и разведданные вынуждали к особой осторожности, ведь «в то время помощь горцам Кавказа со стороны европейских держав (Англии, Франции) была постоянной, им из Турции и Персии «везли полные трюмы первоклассного оружия и пороха».
27 сентября 1837 года ситуация прояснилась. Из Тамани отбыли царский экипаж с сопровождающими и военные чины. А порученец Лермонтов/Печорин вынужден был таиться в лачужке. Слушал ли он песни приморской ундины, поющей на крыше? Дремал ли на свежем черноморском воздухе? Вступал ли в опасное противоборство с таманской русалкой? Или это всё занимательные фантазии, рекомендованные опытным военным цензором, чтобы скрыть фактические обстоятельства этих тревожных дней...