«29 июля. Плачу... И это место смерти великого человека?! Хотя бы насадили вокруг памятника цветов нежных и прекрасных, как прост и прекрасен был его стих!
Мария Хотовицкая из Симферополя».
К 100-летию со дня рождения поэта решили установить по счёту четвёртый — постоянный каменный обелиск с бронзовым барельефом Лермонтова в нише по проекту Бориса Михайловича Микешина, сына известного скульптора Михаила Осиповича Микешина, создателя монумента «Тысячелетие России» в Новгороде.
Открыли памятник 15 июля 1915 года. Без согласия автора, воевавшего на фронте Первой мировой войны, скульпторы Василий Васильевич Козлов и Леопольд-Август Августович Дитрих дополнили его «вычурной и нехудожественной оградой: столбиками с цепями между ними и четырьмя каменными фигурами зловещих грифов по углам». Ограда «вызвала энергичный протест Б. М. Микешина». Собирались её убрать, однако памятник-обелиск, каким он был сооружён на склоне Машука, можно видеть и сегодня.
Увековечить в Пятигорске
Только через два десятка лет в печати появились первые упоминания о гибели Лермонтова на дуэли. В 1870 году впервые идею создания в каком-либо городе памятника поэту высказал историк, исследователь жизни и гибели поэта Пётр Кузьмич Мартьянов.
Предполагалось возвести памятник в Москве, но решили установить его в тех краях, где много было связано с судьбой поэта. Выбрали Пятигорск. Идею поддержал арендатор Кавказских Минеральных Вод Андрей Матвеевич Байков, который обратился к начальнику Главного управления наместника Кавказского округа камергеру Е. И. В., члену Госсовета, барону Александру Павловичу Николаи: «...Лермонтов — поэт Кавказа, и увековечить его память нужно в Пятигорске».
В РГИА обратил внимание на дело о ходатайстве открыть подписку на сбор средств для сооружения памятника поэту (РГИА. Ф. 1284. Оп. 56 — 1871 г. Д. 220. Л. 2): «Память столь известнейшего русского поэта, как Лермонтов, следовало бы по справедливости почтить и увековечить сооружением памятника, который уместно было бы поставить на Кавказе и именно в Пятигорске. Прошу Ваше Сиятельство повергнуть сие предположение на Высочайшее Его Императорского Величества возражение и в случае Всемилостивейшего соизволения испросить Высочайшего разрешения на открытие повсеместной по всей Империи подписки для доброхотных пожертвований на сооружение в Пятигорске памятника поэту Лермонтову».
Высочайшим указом (там же, Л. 10) «Государь Император в 23-й день июля с. г. Высочайше соизволил на открытие по Империи подписки для сбора добровольных приношений». И ещё один документ за подписью министра народного просвещения (РГИА. Ф. 733. Оп. 193 — 1871 г. Д. 510): «Высочайшее разрешение по открытию повсеместной по Империи подписки для сбора пожертвований на сооружение в Пятигорске на памятник поэту Лермонтову, имею честь уведомить, что мысль Е. И. В. наместника по справедливости почтить и увековечить память поэта Лермонтова сооружением ему памятника в Пятигорске со своей стороны разделяю вполне».
Первый взнос был сделан крестьянами Таврической губернии, приславшими два рубля. Их имена неизвестны. Определённую помощь в сборе средств оказал «Листок для посетителей Кавказских Минеральных Вод», выделивший специальную рубрику о подписке.
В 1875 году был организован специальный комитет по сооружению памятника, и подписка приняла всероссийский размах. Уже к середине 1880 года собрано 6 997 рублей 50 копеек. За 1881 год в комитет поступило 8 253 рубля 53 копейки, из них 1 000 рублей среди своих знакомых собрал князь А. И. Васильчиков, секундант на дуэли поэта с Мартыновым.
К январю 1883 года собранная сумма достигла 30 000 рублей. С таким капиталом можно было начинать работу. Редактор-издатель петербургского журнала «Хозяйственный строитель» Павел Петрович Мижуев принял на себя организацию конкурса на составление проекта памятника. Он предложил сделать его всенародным, «...дать сколь возможно большой простор, пригласить к нему лиц из сфер: ученой, художественной и литературной».
На конкурс представили 52 проекта, 15 моделей и 5 письменных заявлений идей без рисунков. Комиссия передала материалы членам жюри. При обсуждении работ ни один проект даже в общих чертах одобрен не был.
Объявили второй конкурс (поступило 65 проектов), но и он положительных результатов не дал. Однако авторы двух лучших работ получили поощрительные премии. Это учитель рисования Иван Петрович Фрейман и скульптор Роберт Романович Бах.
Для третьего конкурса учредили новое жюри, куда были включены эксперты по бронзовой отливке, мраморной и гранитной работе. К 30 октября 1883 года авторы проектов представили 15 моделей. Их выставили на всеобщее обозрение в Петербурге, в Императорском обществе поощрения художеств. На этот раз конкурс завершился успешно: большинством голосов жюри сочло возможным присудить первую премию проекту № 14 под девизом «Порыв». Его автором оказался академик ваяния Александр Михайлович Опекушин, получивший премию в 1 000 рублей. Работа отличалась высоким профессиональным мастерством исполнения, но был «один недостаток — малое сходство с внешностью поэта».
Скульптор сделал десятки рисунков, изготовил несколько моделей статуи поэта, и все они его не удовлетворяли. Опекушин вспоминал, что «в его многолетнем творчестве ни одно произведение ему не давалось с таким трудом». И вот почему. С Лермонтова посмертную маску не сняли. А портреты, написанные художниками как при жизни, так и после его гибели, были весьма противоречивыми и вызывали споры среди тех, кто знал поэта лично. Александр Михайлович пришёл к мнению, что особого внимания заслуживает автопортрет 1838 года в бурке на фоне гор (написан с отражения в зеркале), а ещё более — единственный портрет поэта в профиль, в июле 1840 года карандашом рисунок с натуры исполнил его однополчанин поручик Дмитрий (Дитрих) Петрович Пален. Написан он после сражения при реке Валерик у Миатлинской переправы в палатке подполковника гвардейского Генерального штаба барона Льва Васильевича Россильона, квартирмейстера 20-й пехотной дивизии.
Понимая сложность и ответственность работы над созданием фигуры Лермонтова, скульптор в договоре, заключённом им 10 июня 1885 года с А. М. Байковым, написал: «Ввиду того обстоятельства, что удовлетворительного портрета Лермонтова не существует, а нужно еще, так сказать, создать его, то я, Опекушин, должен предварительно вылепить колоссальный этюд головы, воспользовавшись для этого имеющимися материалами, указаниями лиц, близко и лично знавших поэта, дабы предполагаемая к отливке бронзовая статуя до последней степени отвечала сходством с очертаниями облика любимого поэта».
Ваятель в статуе стремился не только отразить портретное сходство, но и создать художественный образ поэта таким, каким он его себе представлял,— влюблённым в Кавказ. Перед Опекушиным стояла важная задача: «построить памятник так, чтобы он сливался с гордой красотой мест, которые любил поэт и воспевал в своих произведениях».
Работа по изготовлению памятника шла медленно и трудно. От комитета 20 июля 1886 года за мраморную скалу для пьедестала мраморщик Эспозито, итальянец, получил 3 000 рублей. Через год он неожиданно исчез: как оказалось, с деньгами уехал за границу. Понесённые убытки А. М. Байков взял на себя и 2 ноября 1887 года заключил новый договор на изготовление теперь уже гранитного пьедестала с другим итальянцем — С. А. Тонетти.
Лепку статуи высотой 2,35 метра скульптор закончил 20 марта 1889 года. В бронзе её отлили на заводе А. Морана в Петербурге и в начале июля выставили на Литейном дворе: «Лермонтов сидит в задумчивой позе на обломке скалы. Шинель с плеч сброшена и красивыми складками драпируется сбоку. У ног поэта лежит раскрытая книга. На челе — печать глубокой мысли, взгляд устремлен вдаль».
Площадку для установки памятника выбрали в центре курортного города рядом с Соборной площадью. Её выровняли, укрепили подпорными стенами, разбили сквер в виде лиры, возвели веранду по проекту архитектора Николая Александровича Дорошенко, за который он получил вознаграждение 150 рублей серебром.
Из Крыма доставили восемь массивных гранитных плит. Из них Тонетти возвёл пьедестал — простой и строгий, украшенный бронзовой лирой и венком, где выбито имя поэта, а внизу — дата открытия памятника. Опекушин, не нарушая условий контракта, где «взял обязательство лично под своим наблюдением установить памятник, со своими мастеровыми», приехал из Петербурга. У подножия готового к открытию монумента «раскинулся Пятигорск, а за ним на горизонте виднелась цепь далеких гор».